— Кадрах?

— Да. В конце концов, ему известно истинное имя Детей Навигатора. — В серьезном голосе Ган Итаи появились горделивые интонации, словно знание имени ее народа служило доказательством божественной мудрости.

— Но как… — Мириамель замолчала на полуслове.

Конечно же, Ган Итаи знала, как добраться до Кадраха. Она ведь принесла от него письмо. Но Мириамель сомневалась, что хочет видеть монаха. Он причинил ей столько боли и не раз вызывал гнев.

— Идем. — Ган Итаи встала с матраса легко, точно юная девушка. — Я отведу тебя к нему. — Она прищурилась и посмотрела в узкое окно. — Еду ему принесут примерно через час. Так что у нас будет достаточно времени для приятного разговора. — Она ухмыльнулась, затем быстро прошла через маленькую комнатку. — Ты сможешь забраться туда в твоем платье?

Ниски просунула пальцы в незаметную щель на голой стене и потянула. Панель, которая так плотно к ней прилегала, что была почти невидимой, скользнула ниски в руки, и Ган Итаи положила ее на пол. Мириамель увидела черную дыру и балки с пятнами смолы.

— Куда она ведет? — удивленно спросила Мириамель.

— На самом деле никуда конкретно, — сказала Ган Итаи, пролезла в дыру и выпрямилась, и теперь Мириамель видела только ее босые, очень худые, смуглые ноги и подол платья. — Это всего лишь путь, по которому можно быстро добраться до палубы или темницы. Его называют «дыра-ниски». — Ее приглушенный голос отозвался легким эхом в пустом пространстве.

Мириамель забралась внутрь вслед за ней. У дальней стены крошечной квадратной комнатки стояла лестница, наверху в обе стороны отходил узкий лаз. Принцесса пожала плечами и начала подниматься по лестнице вслед за ниски.

Проход оказался таким узким, что передвигаться по нему можно было только на четвереньках, поэтому Мириамель подоткнула юбку, чтобы та не мешала, и последовала за Ган Итаи. Когда свет из каюты ниски остался у них за спиной, темнота вокруг сомкнулась, и Мириамель могла ориентироваться только на запах и тихий шорох, который сопровождал Ган Итаи. Балки скрипели в такт кораблю, и у Мириамель появилось ощущение, будто она ползет внутри брюха огромного морского зверя.

Примерно через двадцать локтей от лестницы Ган Итаи остановилась, и Мириамель на нее налетела.

— Осторожнее, девочка.

На лицо ниски упала широкая полоса света, когда она сняла еще одну панель. Ган Итаи заглянула внутрь и поманила Мириамель. После темного лаза тюремная камера, которую освещал лишь тусклый свет, падавший из открытого люка в дальнем конце, казалась радостным, залитым солнцем местом.

— Мы должны говорить очень тихо, — сказала ниски.

В темнице почти до самого потолка были сложены мешки и бочки, зафиксированные веревками, чтобы они не катались во время шторма. У одной из стен, как будто его тоже связали, защищая от капризных течений, Мириамель увидела скорчившегося монаха. Тяжелая длинная цепь сковала щиколотки, другая свисала с запястий.

— Ученый! — позвала ниски. Кадрах медленно, точно побитая собака, поднял круглую голову и стал вглядываться в окутанные тенями балки.

— Ган Итаи? — Его голос был хриплым и невероятно уставшим. — Это ты?

Мириамель почувствовала, как сердце сжалось у нее в груди. Великодушный Эйдон, ты только посмотри на него! Скован цепями, словно тупой зверь! Бедняга!

— Я хочу с тобой поговорить, — прошептала ниски. — Стражи скоро придут?

Кадрах покачал головой, и цепи тихонько зазвенели.

— Думаю, нет. Они не особо спешат меня кормить. Ты отдала письмо… леди?

— Да. Она здесь со мной, чтобы задать тебе несколько вопросов.

Монах вздрогнул, словно вдруг испугался.

— Что? Ты привела ее сюда? — Он поднес снова зазвеневшие цепи к лицу. — Нет! Нет! Уведи ее!

Ган Итаи подтолкнула Мириамель вперед.

— Он очень несчастен, поговори с ним.

Мириамель сглотнула ком в горле.

— Кадрах? — сумела наконец произнести она. — Они причинили тебе боль?

Монах соскользнул вниз по стене и почти превратился в кучу теней.

— Уходите, леди. Я не в силах на вас смотреть и не хочу, чтобы вы видели меня. Уходите.

Наступила тишина, которая длилась довольно долго.

— Говори с ним! — прошипела Ган Итаи.

— Мне очень жаль, что они так с тобой поступили. — Мириамель почувствовала, что вот-вот заплачет. — Что бы ни произошло между нами, я никогда не хотела видеть тебя в таком положении.

— О, леди, мы живем в ужасном мире. — Голос монаха прервался, словно он с трудом сдерживал слезы. — Прислушайтесь к моему совету и бегите. Прошу вас.

Мириамель в отчаянии покачала головой, но поняла, что он не видит ее в тени люка.

— Как, Кадрах? Аспитис не выпускает меня из вида. Ган Итаи обещала взять мое письмо и попытаться передать кому-то, кто его доставит… только вот кому? Кто мне поможет? Я не знаю, где сейчас Джошуа. Родные моей матери в Наббане оказались предателями. Что я могу сделать?

Темная тень, бывшая Кадрахом, встала.

— «Чаша Пелиппы», Мириамель, я написал это в своем письме. Возможно, там кто-то поможет. — Мириамель не услышала уверенности в его голосе.

— Кто? Кому я могу его отправить?

— На постоялый двор. Нарисуйте сверху круг, а внутри перо. Этот знак направит ваше письмо к тому, кто сможет помочь. Если там окажется кто-то полезный. — Он поднял руку с тяжелыми кандалами. — Прошу вас, пожалуйста, уходите, принцесса. После всего, что случилось, я хочу остаться один. Я не в силах переносить то, что вы видите мой позор.

Мириамель почувствовала, как у нее по щекам покатились слезы, и ей потребовалось несколько мгновений, прежде чем она смогла снова заговорить.

— Тебе нужно что-нибудь?

— Кувшин вина. Нет, мех, его легче спрятать. Больше ничего. Нечто такое, что сделает мрак внутри меня таким же непроглядным, как тот, что окружает со всех сторон. — Ей было больно слышать его смех. — А еще известие о том, что вам удалось благополучно отсюда сбежать.

Мириамель отвернулась, она больше не могла смотреть на сгорбленную фигуру монаха.

— Мне очень жаль, — сказала она и быстро прошла мимо Ган Итаи на несколько локтей в лаз. От разговора с Кадрахом она чувствовала себя больной.

Ниски что-то сказала монаху, затем опустила панель и снова нырнула в темный узкий проход. Протиснувшись мимо Мириамель, она повела ее назад, к лестнице.

Как только принцесса оказалась при свете дня, она снова заплакала. Ган Итаи смущенно на нее смотрела, но когда Мириамель не смогла успокоиться, обняла худой рукой.

— Перестань, ну, перестань уже, — уговаривала она ее. — Ты будешь снова счастлива.

Мириамель расправила юбку, потом уголком подола вытерла глаза и нос.

— Нет, не буду. И Кадрах не будет. О господи, как же мне одиноко! — И она снова заплакала.

Ган Итаи обнимала ее, пока она не успокоилась.

— Очень