Кто здесь?

— Леди Мария. Могу я войти?

— Входи.

Мириамель толкнула разбухшую дверь, та неохотно открылась, и принцесса увидела крошечную, аскетичную каюту. Ган Итаи сидела на матрасе под открытым окном, которое представляло собой узкую щель наверху стены. Там что-то шевелилось, Мириамель разглядела гладкую белую шею и желтый глаз, но через мгновение чайка исчезла.

— Чайки как дети. — На морщинистом лице Ган Итаи появилась улыбка. — Скандальные, забывчивые, но у них добрые сердца.

Мириамель смущенно покачала головой.

— Простите, что побеспокоила вас.

— Побеспокоила? Какая глупая мысль, дитя. Сейчас день, и мне не нужно петь. Ты совсем не помешала.

— Я не знаю, просто я… — Мириамель замолчала, пытаясь собраться с мыслями. — Мне нужен кто-то, с кем я могу поговорить, Ган Итаи. Мне очень страшно.

Ниски потянулась к табурету на трех ножках, который, похоже, служил ей столом. Ловкими смуглыми пальцами смахнула несколько отполированных морем камней в карман и подтолкнула табурет к Мириамель.

— Садись, дитя. И не спеши.

Мириамель расправила юбку, одновременно пытаясь решить, что она может рассказать Ган Итаи. Но если ниски передала ей тайное послание от Кадраха, сколько еще секретов она не знала? Вне всякого сомнения, ниски уже поняла, что Мария не настоящее ее имя. Мириамель ничего не оставалось, как рискнуть.

— Вам известно, кто я такая?

Смотрящая-за-морем снова улыбнулась.

— Ты леди Мария, аристократка из Эркинланда.

— Да? — удивленно переспросила Мириамель.

Смех ниски был подобен шороху ветра в сухой траве.

— Разве нет? Ты ведь многим называла это имя. Но если хочешь спросить Ган Итаи, кто ты на самом деле, я скажу, по крайней мере, начну так: тебя зовут Мириамель, ты дочь Верховного короля.

Мириамель почувствовала неожиданное облегчение.

— Твой спутник Кадрах подтвердил мою догадку. Однажды я видела твоего отца. Ты пахнешь и говоришь как он.

— Я?.. Вы его знаете? — У Мириамель возникло ощущение, будто она теряет равновесие. — Что вы имеете в виду?

— Твой отец встречался с Бенигарисом здесь, на этом корабле, два года назад, когда Бенигарис был всего лишь сыном герцога. Их принимал Аспитис, владелец «Облака Эдны». А еще присутствовал странный колдун, тот, который лысый. — Ган Итаи провела рукой по голове, словно пригладила волосы.

— Прайрат. — Во рту у Мириамель появился отвратительный привкус, когда она произнесла это имя.

— Да, он. — Ган Итаи выпрямилась и прислушалась к какому-то далекому звуку, но уже через мгновение снова посмотрела на гостью. — Я не знаю имен пассажиров, которые оказываются на борту корабля, но, разумеется, внимательно слежу за теми, кто ходит по его палубе — такова часть Доверия Навигатора, — впрочем, обычно имена не имеют значения для смотрящих-за-морем. Однако в тот раз Аспитис мне их назвал — пропел, как мои дети поют свои уроки про приливы и течения. Он ужасно гордился своими важными гостями.

Мириамель на мгновение отвлеклась от своих забот.

— Ваши дети?

— Клянусь тем-чего-нет-на-картах, конечно, мои! — Ган Итаи кивнула. — Я двадцать раз прабабушка.

— Я никогда не видела детей ниски.

Пожилая женщина наградила ее суровым взглядом.

— Мне известно, что ты южанка только по рождению, дитя, но даже в Мермунде, где ты выросла, есть небольшой городок ниски неподалеку от доков. Разве ты никогда там не бывала?

— Мне не позволяли, — покачав головой, сказала Мириамель.

Ган Итаи поджала губы.

— Какая жалость. Тебе бы следовало туда сходить, чтобы посмотреть. Сейчас нас гораздо меньше, чем было раньше, и никто не знает, что принесет завтрашний прилив. Моя семья одна из самых больших, но от Эбенгеата, что на северном побережье, до самого Наракси и Харча живет не более двухсот семей. Очень мало для всех глубоководных кораблей! — Она печально покачала головой.

— А когда мой отец и те, кто приехал вместе с ним, находились на корабле, о чем они говорили? Что делали?

— Они разговаривали, крошка, но о чем — я не могу сказать. Они что-то обсуждали всю ночь, а я в это время находилась на палубе, с морем и моими песнями. Кроме того, не мое дело шпионить за хозяином корабля. Если только он не совершает ошибку и не подвергает его опасности, я вообще не должна ничего делать, кроме того, для чего родилась: петь, чтобы прогнать килпа.

— Но вы принесли мне письмо Кадраха. — Мириамель оглянулась, чтобы убедиться, что дверь в коридор закрыта. — Вряд ли Аспитису это понравилось бы.

Впервые в золотых глазах Ган Итаи появилось что-то похожее на тревогу.

— Это правда, но я не причинила вреда кораблю. — На морщинистом лице появился вызов. — В конце концов, мы ниски, а не рабы. Мы свободный народ.

Они с Мириамель мгновение смотрели друг на друга. Принцесса первая отвела глаза.

— На самом деле, мне все равно, о чем они говорили. Я смертельно устала от мужчин, их войн и споров. Я просто хочу отсюда уйти и чтобы все оставили меня в покое. Хочу забраться в какую-нибудь нору и никогда оттуда не выходить.

Ниски молча на нее смотрела.

— Но мне никогда не удастся сбежать, ведь меня окружает пятьдесят лиг открытого моря. — Бессмысленность происходящего набросилась на нее, заставив почувствовать почти непреодолимое отчаяние. — Мы в ближайшее время сойдем на землю?

— Мы остановимся на островах залива Фираннос. Спенит, возможно, Риза. Я не знаю, какие из них выбрал Аспитис.

— Может быть, мне удастся каким-то образом сбежать. Впрочем, я уверена, что меня будут старательно охранять. — Тяжелое чувство, казалось, стало сильнее. И тут ей в голову пришла идея. — А вы когда-нибудь покидаете корабль, Ган Итаи?

Ниски оценивающе на нее посмотрела.

— Редко. Но на Ризе живет семья тинукеда’я — ниски. Клан Инджар. Я бывала у них пару раз. А почему ты спросила?

— Если вам разрешено покидать корабль, тогда вы сможете передать от меня письмо кому-то, кто сумеет отправить его моему дяде Джошуа.

Ган Итаи нахмурилась.

— Конечно же, я все сделаю, но я не уверена, что твое письмо до него доберется. Для этого нужно, чтобы тебе очень повезло.

— А какой у меня выбор? — Мириамель вздохнула. — Да, глупая идея. А вдруг что-то получится, к тому же что еще я могу сделать? — Неожиданно ее глаза наполнились слезами, и она сердито их вытерла. — Никто ничего не сможет для меня сделать, даже если захотят. Но я должна попытаться.

Ган Итаи с тревогой на нее посмотрела.

— Не плачь, дитя. Твои слезы заставляют меня чувствовать себя жестокой из-за того, что я вытащила вас из укрытия в трюме.

Мириамель махнула мокрой рукой.

— Кто-то все равно нас нашел бы.

Ниски наклонилась к ней ближе.

— Возможно, твой спутник придумает, кому передать от тебя записку, или скажет, что в ней написать.