– А-а-а-а. Я имел в виду, что мама уехала. Она живет в Праге. Год назад вышла замуж за профессора Пражского университета, мировую знаменитость, специалиста по Гашеку. Это к нему я в Прагу езжу по работе. Однажды взял с собой маму, чтобы показать ей этот чудный город, они познакомились, и вот… Мама вышла замуж. А я остался здесь один и, помыкавшись, взял Штефана, чтобы не скучать в одиночестве. Впрочем, знаешь что?

– Что? – Яне почему-то показалось, что сейчас он скажет что-то очень важное.

– Мне кажется, что одиночество мне больше не грозит. И дело тут совсем не в Штефане.

Эпилог

Над городом плыл запах каштанов и сирени. Розовая и белая, она была повсюду. Мутные воды Влтавы, успевшие отдохнуть от ледяных оков, деловито рассекали прогулочные кораблики.

Стоя на Карловом мосту, Яна вдыхала воздух, который пах счастьем, и представляла, как вечером поплывет на таком маленьком кораблике и будет смотреть на уже полюбившийся ей город с воды.

Справа и слева от нее вздымались в бесконечное небо шпили пражских башен, накалывая на себя облака, как использованные билетики в кино в далеком Янином детстве. В кино они ходили вдвоем с папой, и мало что могло сравниться с воспоминаниями об этих походах. Они были… теплые, как объятия Ярослава.

Яна посмотрела на часы. Он задерживался. Опаздывал с лекции, которую читал сегодня. Они договорились, что встретятся здесь, на Карловом мосту, затем по Парижке выйдут к Староместской площади, заглянут в полюбившийся Яне музей шоколада, чтобы купить маленькие подарки подругам, коллегам, Илье, уже улетевшему домой, ну и, конечно, маме с Лаэртом Никаноровичем. Присутствие в ее жизни Ярослава как-то примирило ее с несовершенством матери и отчима.

Яна волновалась. Сегодня их ждали в гости мама Ярослава и его отчим-профессор. Трусила она отчаянно.

– Привет, – он появился, как всегда, неожиданно. Яркое кашне развевалось на майском, совсем теплом ветру, делая его образ немного странным, но невообразимо стильным. – Ну что, проголодалась? Мы сейчас доберемся до трамвая, и я тебя уверяю, что через полчаса ты будешь есть блюдо, вкуснее которого в жизни не встречала. Ты мне веришь?

– И что именно мы будем есть? – спросила Яна, улыбаясь. Глядя на него, она улыбалась почти всегда.

– Печеное вепрево колено, – серьезно ответил он.

– Что-о-о???

– Это национальное чешское блюдо. Моя матушка умеет его готовить как никто другой. Вот представь. В идеале берется нога дикого вепря, ну, кабана. Но так как это возможно не всегда, то матушка моя обходится свиной рулькой. Кусок мяса промывается, просушивается полотенцем, обсыпается смесью душистых трав.

– Каких трав? – заинтересованно спросила любившая готовить Яна.

– Перец обязательно, соль, само собой, петрушка, майоран, имбирь, лавровый лист и тмин. Затем все это великолепие заливается двумя литрами темного пива. Чешского, разумеется. Кастрюлю плотно закрывают крышкой и варят рульку примерно три часа, не меньше.

– А в скороварке нельзя? – усомнилась Яна.

– Ни в коем случае. Важно именно три часа, иначе все будет не то. Затем вареную рульку выкладывают на сухой, прогретый в духовке противень, как следует натирают чесноком, поливают соевым соусом, обмазывают медом и снова посыпают перцем. А затем сбрызгивают оливковым маслом. Томят в течение получаса в духовке и подают прямо к столу. Знаешь как вкусно? Ум отъесть можно.

– Откуда же мне знать, – засмеялась Яна. – Я же до этого момента никогда не была в Чехии. И ты знаешь, – тут она стала серьезной, – у меня такое чувство, что раньше я вообще не жила. Я имею в виду до встречи с тобой.

– Наша жизнь только начинается, – так же серьезно ответил он и привлек ее к себе. – В ней все будет, не только печеное вепрево колено. Я тебе обещаю.

Яна уткнулась носом ему в плечо, сморгнула непрошеные слезы и вдруг увидела, как по Карлову мосту удаляется от них пожилая пара – мужчина и женщина, ведущие на поводке двух собак. Акита-ину степенно вышагивала рядом с хозяином, а вертлявая и юркая собачонка породы джек-рассел-терьер так и норовила выскочить вперед, натягивая поводок в руках старушки.

Над Влтавой, над городом, над башнями плыл и плыл запах сирени и каштанов, разливался задорный собачий лай, и от острого чувства счастья Яна вдруг на миг перестала дышать.

Камчатский ветер

Вокруг было очень много синего и белого. Синее небо с кружевными облаками, белая палуба и свернутые паруса барка «Седов», белые рубашки и фуражки офицеров, синева Аленкиного шарфа, наброшенного поверх белой футболки с длинными рукавами – надетой совершенно случайно, но оказавшейся очень к месту.

Вода в океане казалась голубой, и даже здание морского вокзала с надписью «Петропавловск-Камчатский» отливало голубоватой сталью из-за отражающегося в стекле фасада неба. Настроение тоже было сине-белым, и Аленка все прислушивалась к внутренним ощущениям, с удивлением обнаруживая, что куда-то бесследно пропала бушующая там полгода назад чернота, пару месяцев назад плавно перешедшая в серость.

В этом году все вокруг казалось блеклым и каким-то смазанным, лишенным привычных очертаний. Неопределенность, вызванная пандемией, вся эта неразбериха с работой, отсутствующий горизонт планирования, закрытые границы, страх за здоровье близких, крах привычного уклада жизни, из которой словно ветром сдуло милые привычки вроде субботнего семейного обеда в уютном ресторанчике или походов в театр. В Аленкином случае все это было лишь фоном, театральной декорацией в ее собственной драме (полгода назад она искренне считала, что трагедии), связанной с крушением фундамента ее жизни – семьи.

За три недели наступления до проклятого, ужасного, смертельного, катастрофического 2020 года Аленка узнала, что ей изменяет муж. Конечно, тревожные звоночки были и до этого. Муж, с которым Аленка прожила тридцать лет, никогда не отличавшийся особой любовью к работе и предпочитатавший зарабатывать необходимый минимум, а все свободное время проводить перед телевизором, во-первых, вдруг воспылал невиданным рвением, проводя на вверенных ему объектах по двенадцать часов в день, во-вторых, записался в спортзал, куда с таким же рвением теперь ходил четыре раза в неделю, а в третьих, отказался от алкоголя, до которого раньше был весьма охоч, и потребовал от Аленки перехода на здоровое питание.

За тридцать лет совместной жизни она давно привыкла, что все бытовые вопросы полностью лежат на ней. Здоровое питание по большому счету не вносило в семейные устои ничего нового. Раньше на ее плечах лежала еще и забота о двоих детях, но, хвала небесам, в последние годы выросшие отпрыски жили отдельно и хлопот не доставляли.

Сын, востребованный программист, уже четыре года обитал в столице Силиконовой