Петр так взглянул на «попаданца», что тому стало не по себе. Царь одним ходом отыграл позицию, сделав его «виноватым». Но ответ сам пришел на язык, и он его тут же озвучил:

— Неужели ты думаешь, что человеку вот так просто затащить в прошлое целую эскадру с пятью тысячами христиан. Да ни одному бесу это не под силам, даже самому главному из них!

Павел вытащил нательный крестик и поцеловал, мысленно радуясь, что не отдал его для обряжения убитого фрязина. Довод подействовал, все дружно перекрестились — позиция была отыграна. Но следовало закрепить положение, и он продолжил говорить дальше:

— Ты хотел вести эскадру на Керчь, дабы османы убоялись ее и пропустили «Крепость» до Константинополя. Твоя задумка удалась — Памбург довел корабль до Царьграда, а дьяк Украинцев заключил с визирем мир. Потом, правда, через двенадцать лет, весь азовский флот, с немалыми трудами построенный, придется разобрать после злосчастного для тебя Прутского похода, когда твою армию окружит огромная турецкая, и порох будет на исходе, и вода дурная начнет косить солдат болезнями. Так что придется отдать Азов, срыть Таганрог и поднепровские крепости, включая возведенный Каменный Затон. Но к чему говорить о будущем, которого никогда уже не случится — твоя армия здесь, пусть и в малой численности, и флот весь, нет только державы, городов и народа. «Божий промысел» это, Петр Алексеевич, испытание, посланное тебе и мне!

От последних слов царь явственно вздрогнул, и Павел это заметил. Но не знал, почему так случилось, однако понимал, что слова сказаны вовремя и были Петром Алексеевичем не только услышаны, но и приняты. И теперь нужно было начинать главную «игру».

— Я окончил институт, долго и много работал на металлургическом заводе. Знаю, как делать многие вещи — ибо основа для промышленного развития любого государства есть железо, и чем его больше, тем лучше. Механику очень люблю, сам понимать должен, как она важна — ибо вещи получаются удивительные и очень полезные. В военном деле хорошо разбираюсь, инженер и минер, имею чин капитана гвардии, воевал, несколько раз был ранен и потерял ногу. Вот мои бумаги, Петр Алексеевич, можешь сам убедиться в том, что я говорю тебе правду.

Он положил на стол удостоверение в зеленой обложке, достал и гвардейский знак, который носил постоянно с собой. Другие награды держал дома в коробке. Царь взял книжицу, и очень внимательно, дотошно изучил ее, через плечо заглядывал Меншиков, а рядом присел Ромодановский. С удивлением сравнили фотографию с ним самим — было видно, что они потрясены сходством снимка с живым человеком.

— Это ведь не художник, господин капитан? Так парсуну не рисуют — это просто невозможно!

— Фотография, государь, устройство такое. К сожалению, у меня его нет. Знал бы, что в это время попаду, всю лодку бы забил нужным и полезным. Но чего нет, того нет!

Петр кивнул, тыкнул пальцем в фотографию, и Меншиков тут же вышел. Вернулся почти сразу со свернутым камуфляжем и тельняшкой. Петр тут же взял куртку, удовлетворенно хмыкнул, разглядывая дырочки на погонных «хлястиках».

— Ты почему снял звездочки? На этом, как его «фото» они есть, а на кафтанце нет. И что они обозначают?

— Я инвалид, и службе не подлежу — запись соответствующая есть. А четыре звездочки обозначают чин капитана. А если их меньше — от старшего до младшего лейтенанта. То есть в армии поручика, подпоручика и прапорщика, — Павел вспомнил ранжир царской армии до революции, приводя Петру им же введенные в «табель о рангах» чины.

— Понятно, — кивнул монарх, — а что это у тебя на столе?

— Знак гвардии, Петр Алексеевич, он записан. Дает преимущество перед армией сразу на два чина, — ложь далась легко, да и не была она враньем по большому счету — такой порядок царь у себя в войсках и введет. В том, что придется принять условия монарха, у самого Павла не было сомнений, вот только «стартовую площадку» нужно занять самую наилучшую. А потому он протянул гвардейский знак, который все трое принялись дотошно рассматривать, взвешивая на ладони и удивляясь легкости металла.

— Петр Алексеевич, как государь, пусть даже потерявший державу не по своей воле, — от слов Павла молодой царь содрогнулся как от удара хлыстом, глаза недобро сузились и потемнели, желваки заходили на скулах. Но Павел сделал вид, что ничего не заметил, и негромко продолжил говорить, понимая, что находится в шаге от пропасти.

— Ты прекрасно понимаешь, что царю престол необходим. А у тебя есть все, чтобы его занять. Больше половины твоих людей «потешные», что преданы тебе всей душой. И я не читал, чтобы кто-то из них тебя предал. Они воины, что прошли, вернее, еще пройдут с тобой множество сражений. Этого вполне достаточно. Таких людей надо беречь, гибель их недопустима. Пусть лучше погибают враги, которых можно убить из фузеи с расстояния, что кажется сейчас просто невероятным, — Павел сделал паузу, посмотрел на Петра — царь слушал его крайне заинтересованно.

— Как государь, ты прекрасно знаешь, что есть первоочередные задачи, которые необходимо выполнить. Но одни из них потребуют времени и больших расходов, другие можно сделать за две недели упорного труда, и без издержек для казны. Я знаю, как сделать для фузей особые дальнобойные пули, что на пятьсот шагов будут стрелять также точно, как сейчас на сотне. И если ты мне поможешь, то мы можем приняться за работу сейчас же. Только скажу сразу — необходимы помощники, кузница с кузнецами, свинец. Но для начала мне нужны ружья, штук двадцать, любых, что у твоих «потешных» в руках. Ну как, герр Питер — будешь моим подмастерьем?!

— Еще бы, можешь меня палкой лупить, если без прилежания работать буду! Алексашка — бегом! Что делать, господин мастер?

— Объясняю, как с инструментом работать. Пока начнем сортировку — ты измеряешь калибр фузеи, я пишу на прикладе цифру фломастером, — Павел достал штангенциркуль, в который Петр буквально впился глазами. Еще бы — деревянный инструмент сейчас есть похожий, но именно похожий — точные измерения им делать сложно, да еще «верньера» нет, тот только через сто лет, вернее триста с лишним, если от нынешней ситуации считать, появится. И продолжил выкладывать инструменты, на которые молодой царь смотрел горящими глазами…

Глава 18