Место, где она очутилась, было очень похоже на Бат. Вдоль Нортгейт-стрит по-прежнему тянулись каменные здания медового цвета. Насосная зала по-прежнему упрямо стояла у подножия холма. Но вокруг каждого дома дюжинами громоздились непонятные сооружения из стекла и металла – от их вида у Джейн стали слезиться глаза. По дороге стремительно пронесся экипаж: он ехал сам, без лошади. Джейн с криком бросилась в сторону и ухватилась для надежности за железное ограждение. Мужчина с лиловыми волосами и в черных кожаных панталонах протянул ей листок едко-розового цвета, блестящий, как бриллиант. На нем было написано: Марш в защиту прав трансгендеров. Завтра в 4 ч.

– Костюм супер! – сказал мужчина, указывая на муслиновое платье Джейн. – Приходите в нем.

– Боже правый! – воскликнула она и, пройдя мимо мужчины в исподнем, увидела нечто еще более непристойное – женщину, чья юбка доходила только до середины ноги, не прикрывая даже коленных чашечек, развратно выпирающих под бледной кожей.

– Сударыня, я вижу ваши лодыжки! – крикнула Джейн.

И как на эту несчастную до сих пор никто не набросился? Джейн прикрыла глаза ладонью. А женщина только поморщилась и преспокойно зашагала дальше. От обилия обескураживающих картин у Джейн закружилась голова.

– Эй, вы! Стойте! – крикнул кто-то.

Увидав, что к ней быстро приближаются полицейские из церкви, Джейн бросилась бежать. Ориентируясь по неяркому английскому солнцу, она выбрала южное направление. Улица называлась по-прежнему, Нортгейт, однако теперь табличка висела на невероятно высоком стальном здании. Переулок, позволявший сократить путь к мосту Палтни, исчез. Джейн натолкнулась на кирпичную стену. Оглушенная ударом, с ссадиной на лбу, она повернулась и опять побежала прямо, к Насосной зале, которую, по крайней мере, узнавала.

Когда Остены переехали в Бат, Джейн очень скоро выучила город как свои пять пальцев. С детства она прекрасно умела читать карты, легко запоминала расположение предметов в пространстве, названия и числа. Она знала каждый кирпич во всех захудалых переулках, каждую колонну при входе в напыщенные бальные залы, каждую роспись на стенах переполненных кондитерских. Но теперь собственная память как будто бы насмехалась над нею. Ничто не оказывалось там, где должно было быть.

Если Джейн приходилось искать пропавшие переулки и натыкаться на незнакомые сооружения, то двое мужчин, которые гнались за ней, чувствовали себя в изменившемся городе как рыба в воде: быстро огибали углы зданий и выбоины на мостовой. Несмотря на то что Джейн выбежала из церкви на несколько минут раньше их, они уже были в каких-нибудь двадцати футах от нее. Она помчалась во весь опор, силясь обуздать свое смятение. Ей вовсе не хотелось быть пойманной констеблями в этом то ли Бате, то ли не Бате.

Вдруг на площади она заметила знакомое лицо – лицо женщины, которую увидела накануне, когда очнулась на полу среди занавесей. Вместо вчерашнего переливчатого платья на даме были штаны и мужская рубашка. Глаза заслоняли огромные очки с черными стеклами.

– Сударыня! – крикнула Джейн.

Женщина только нахмурилась, однако не остановилась. Джейн догнала ее и умоляюще проговорила:

– Подождите! Вы должны мне помочь!

– Ничего я вам не должна! – бросила она через плечо и зашагала дальше.

Джейн последовала за нею и очутилась в толпе женщин, собравшихся перед Насосной залой. Снова эти голые колени и груди, от которых приходилось отворачиваться! Людское море расступилось, и дама зашагала по освободившемуся коридору. Справа и слева от нее шли мужчины, одетые в жилеты и больше почти ни во что. Джейн схватила даму за руку и оттащила в сторону – в небольшой проход сбоку от входа. Здесь их не видели ни полицейские, ни толпа. Женщина вздохнула:

– Ну хорошо. Чего вы хотите? Селфи? Автограф? Поздравительное видео для бабушки? Я согласна при одном условии: потом вы оставите меня в покое.

Джейн взволнованно огляделась; к счастью, констеблей поблизости не было. Она пожала плечами и помотала головой:

– Ничего из того, что вы перечислили, я не прошу. Эти вещи мне незнакомы.

Женщина шумно выдохнула:

– Боже мой! Каких только поклонников я не повидала, но вы их всех сделали! Так чего же вам надо?

Джейн отступила на шаг назад и, окинув даму изучающим взглядом, спросила:

– Почему вы все время от меня убегаете? Вот и вчера вы так сделали…

Женщина уперлась руками в бедра:

– Хороший вопрос. Во-первых, вы на моих глазах непонятным образом появились из занавеса. Во-вторых, вы ходите за мной по всей этой деревне. Какому здравомыслящему человеку понравится, когда его преследуют? – произнесла она, вопросительно вздернув бровь.

Джейн кивнула:

– Пожалуйста, дайте мне возможность объясниться, и тогда вы будете вольны уйти.

Женщина смерила Джейн взглядом и пожала плечами. Та продолжила:

– Вчера я заснула в одном городе, а проснулась в каком-то другом. Люди здесь носят мало одежды, дома построены из стекла и стали. Все находится не там, где было раньше. За мною почему-то гонятся констебли. Я в совершеннейшей растерянности. Пожалуйста, помогите мне выбраться отсюда. Взамен я бы тоже могла что-нибудь для вас сделать.

Женщина как будто бы задумалась над этим предложением. Наконец она скрестила руки на груди и кивнула:

– Окей.

Джейн встрепенулась от неожиданности, не понимая, чем вызвана такая перемена в настроении дамы.

– Так, значит, вы мне поможете?

– Помогу, – ответила женщина. – Если вы поможете мне.

– Конечно, – сказала Джейн. Она прекрасно понимала, что пользы от нее немного, но это обещание было единственным способом избежать ареста. Размышления о последствиях приходилось отложить до лучших времен. – Как ваше имя?

Женщина прищурилась:

– Вы серьезно? Вы не знаете, кто я? – Она сняла черные очки и стала в позу Венеры в «Рождении Венеры». – Ну а так?

– Я вас не узнаю, – ответила Джейн.

– С ума сойти! – выпалила женщина, по-видимому, рассердившись. – Я София Уэнтворт.

Она протянула руку, которую Джейн с готовностью пожала, сказав:

– А я Джейн Остен.