Разъяренная Шерил в мгновение ока очутилась рядом.

– Раз, два, вперед, назад и вокруг партнера! – отчеканила она, и ее слова прозвучали отрывисто, как барабанная дробь. – Тоже мне эксперт по гримстоку! Последнее предупреждение!

Носительница штанов исчезла так же стремительно, как и появилась. Джейн в отчаянии посмотрела на Фреда.

– Сэр, я в растерянности. Я не понимаю, зачем я здесь.

Она почувствовала, что слезы навернулись ей на глаза.

– Явно не для того, чтобы танцевать, – рассмеялся Фред. – У вас получается еще хуже, чем у меня.

Глаза Джейн мгновенно просохли. Теперь она рассердилась, причем сверх разумной меры.

– Как смеете вы смеяться надо мной, сэр, в эту трудную для меня минуту! – воскликнула она и прибавила: – Я не знаю шагов.

– Вижу! – сказал Фред.

Она воззрилась на него, потрясенная. Никогда еще у нее не было такого ужасного кавалера. Ей, конечно, доводилось танцевать с мужчинами, которые дышали на нее ромом, наступали на ноги, говорили глупости… Однако этот превзошел их всех. Ее туфельки оставались невредимы, а его дыхание было свежо (даже на удивление), но он был повинен в самом раздражающем из мужских грехов – высокомерии. С его лица не сходила сухая самодовольная улыбка человека, которому весь мир кажется шуткой.

– Уверяю вас, я умею танцевать, – сказала Джейн. – Да прекратите же смеяться! Что будет, если я не выучу этих шагов? Я не понимаю.

– Не видать вам фильма как своих ушей. Шерил – страшная женщина. Однажды довела до слез каскадера.

Джейн нахмурилась: судя по тону, Фред ее дразнил. Неслыханно! Рявкающая женщина в штанах превозносила его красоту, однако оснований для похвал Джейн не видела. Разве это красавец? Старше тридцати лет, нижнюю часть лица скрывает короткая бороденка, над губой золотятся усы, причесан небрежно… Да он просто отвратителен!

– Ваши волосы смотрят кто куда. – Джейн указала на голову Фреда. – Не удивлюсь, если их никогда не касалась гребенка.

– Сначала вы критикуете мои штаны, потом мою прическу. Может, вас еще что-нибудь не устраивает в моем внешнем виде?

Джейн поглядела на него:

– Покамест мне больше ничего на ум не приходит, но будьте покойны: я дам вам знать. А теперь покажите мне шаги.

– Не уверен, что это поможет, – опять рассмеялся Фред.

Джейн вышла из себя:

– Поздравляю вас, сэр! Вы самый неприятный из всех знакомых мне людей. Включая мою мать.

– Ваша мама неприятная? – отозвался Фред. – Значит, вы в нее.

Джейн вспыхнула:

– Если вы поможете мне хотя бы тем, на что способен ваш крошечный мозг, уверяю вас, я научусь этому танцу. Так вы знаете шаги?

– Вроде да, – ответил он, пожав плечами.

– Тогда, пожалуйста, покажите.

Она устремила на него ожидающий взгляд. Фред закатил глаза, а потом сделал нечто поразительное: схватил ее за обе руки и развернул.

– По-моему, это делается так, – сказал он мягко, – раз, два, вперед, назад…

Его ладонь оказалась на бедре Джейн. Обомлев, она молча двинулась с ним вдоль ряда танцоров в другой конец залы. Как ни возмутительна была та вольность, которую он себе позволил, Джейн старалась не замечать его прикосновения и полностью сосредоточиться на шагах. Он тихонько подсказывал:

– Раз, два… Вот так, хорошо.

При всей своей дерзости Фред оказался терпеливым учителем. Вел Джейн осторожно и чутко, помогал, если она оступалась, и не скупился на слова одобрения. Наконец они дошли до конца линии.

– Ну как? – спросила Джейн, облегченно вздохнув.

– Неплохо, наверное, – ответил Фред и, сменив терпеливый тон на прежний, оскорбительный, добавил: – Во всяком случае, лучше, чем в первый раз. Хотя это нетрудно: хуже-то было некуда.

Они продолжили танцевать. Пальцы Фреда слегка согнулись, обнимая ее талию. Ей оставалось лишь надеяться, что он не заметит, как она замерла. Его прикосновение обезоруживало: оно было более чем фамильярным, однако ничего особенно непристойного в нем не ощущалось. Просто Джейн не привыкла к такому малому расстоянию между собой и кавалером.

– Извините, если схватил вас слишком крепко, – сказал Фред. – Вы такая хрупкая… Надеюсь, я вас не сломаю.

– Я тоже на это надеюсь, – ответила Джейн.

Он засмеялся, она улыбнулась, довольная собой.

– Готовы ко второму раунду? – спросил Фред. – Справитесь? Еще один разок, и все будет позади.

– Жду с нетерпением.

Скрипки сделали крещендо, меланхолическая мелодия набрала темп, и Джейн с Фредом вновь затанцевали по живому коридору. Он вел нежно, их тела двигались в унисон. Хотя она больше не ошибалась, что-то все равно ее смущало. Какое-то чувство, которое не скоро забудешь. Стоило ей пошевелить рукой, его рука тут же ее ловила. Стоило ей отвернуться, он снова ее встречал. Одно тело начинало фразу, другое заканчивало. Джейн ощущала дыхание Фреда на своей шее, чувствовала сквозь рубашку его ключицы. Ни с одним другим кавалером она так не танцевала. Это сердило ее и сбивало с толку.

Как этот отталкивающий субъект умудрялся ловко ею вертеть? Как смел так ласково к ней прикасаться?.. Вопреки его же собственным словам, он был хорошим танцором: двигался легко и в такт. Впрочем, это наблюдение Джейн предпочла оставить при себе.

Когда они дошли до конца ряда, остальные танцоры одобрительно загалдели и захлопали в ладоши. Джейн улыбнулась, лишь теперь заметив, что запыхалась. Фред шутливо поклонился, она сделала то же. Они не смотрели друг на друга, но она продолжала ощущать на своей спине его теплую руку. Шерил, кивнув им, проворчала:

– Ничего. Видала и похуже.

Джейн любила танцевать. В девятнадцать лет на недостаток партнеров она не жаловалась. Застенчивые молодые джентльмены едва поспевали за ней, а она, радостно кружась с ними по залу, высмеивала чужие дурацкие шляпки и ленты. Видя, как откровенно она флиртует, люди называли это очарованием юности. Но когда ей перевалило за двадцать и многие ее ровесницы превратились в замужних дам, желающих танцевать с ней поубавилось. В двадцать пять лет Джейн уже радовалась, если ее приглашали на один танец из десяти. Стоя у стены, она затаивала дыхание всякий раз, когда к ней приближался мужчина, и сокрушенно выдыхала, когда он предлагал руку другой барышне, более молодой. Иногда кавалер, пригласивший Джейн на два танца, просил извинить его после первого. Догадавшись, что он понял, сколько ей лет, она с улыбкой его отпускала. Пары проносились мимо нее, а она изо всех сил старалась не показывать, как ей горько. Особенным успехом пользовались женщины, у которых грудь открыта, а рот закрыт. Джейн наблюдала за ними и пыталась подражать их поведению.

Кассандра, наделенная более мягким нравом, осторожно советовала сестре чаще улыбаться. Увы, не помогало. Джейн силилась казаться милой, а на лице сама собой возникала хмурая гримаса. К двадцати восьми годам она привыкла сидеть в углу и быть предметом шуток. Покидая бал в мрачном настроении, она ворчливо сетовала на скучное общество, в то время как сердце у нее болело.