урус станет править миром…» Таким образом, можно сказать, что воины Белого Царя являлись долгожданными, желанными гостями. Они вносили в страну, обуреваемую безначалием, блага мира — порядок, тишину, довольство, охрану личности и нажитого добра.

II

Туркестан — первый туземный город по пути в Среднюю Азию. Как и все мусульманские города, он обнесен стеной, имеет цитадель и большую мечеть: это знаменитая мечеть Азрета, почему и самый город часто называется Азрет-султан. Мечеть стоит на этом месте 500 лет, построенная еще Тимуром в честь святого Азрет-Яссави, которого могила находится тут же. Сохранилось предание, что у грозного завоевателя скончалась в юных годах его прелестная правнучка Рабига-Бигем, которую Тимур любил до безумия. Желая почтить ее память, Тимур приказал над могилой Азрета воздвигнуть вековечный храм и возле святого положить тело покойницы. Вызваны были лучшие мастера, которые трудились много лет и успели кончить храм почти в одно время со смертью Тимура. Мечеть сделана из отличного жженого кирпича, сложенного на алебастре; верхи украшены лепной работой, а снаружи вся мечеть покрыта прекрасной изразцовой мозаикой. Кроме Рабиги-Бигем здесь погребены высшие духовные лица, киргизские султаны и туземные правители. Мечеть очень богата и пользуется в народе большим уважением. Расположенная на высоком месте, она кажется чудом, особенно издали, со степи; окружена стеной, вооруженной в ту пору пушками, почему также участвовала в защите города. Когда же несколько наших снарядов задели ее купол, испуганный шейх-эль-ислам, т. е. глава духовенства, не побоялся сам взойти на минарет, для того чтобы выкинуть белый флаг: это означало сдачу. Город же весь глиняный: стены, цитадель, прочие мечети, дома — все глиняное. Стены крепости так толсты, что на них могут разъехаться несколько всадников. Из главных ворот идет большая широкая улица к середине города, где находится торговая площадь. И площадь, и улицы унизаны множеством лавчонок, в которых продают предметы первой необходимости. Дома непрочны, неуклюжи, покривились, того и гляди, что вот- вот развалятся. Каждый хозяин живет особняком: посередине двора на улицу выходит только узкая калитка, все же окна — во двор. Крыши на домах плоские, присыпанные землей и глиной; тут лежат собаки, живут куры, сохраняется сено и другие запасы. Туркестан весь окружен садами, что придает ему чрезвычайно привлекательный вид. Недалеко от города сохранилась куча обломков, на которую указывают как на место нахождения города Отрара, где умер Тамерлан, Вообще, это страна развалин; часто попадаются остатки многочисленных крепостей, защищавших некогда течение Сырдарьи. Еще более, чем Туркестан, славится своими садами Чимкент, «Зеленый» город, в 150 верстах от Туркестана. Он расположен другом горы, по склонам которой растут сады, а вершина увенчана цитаделью, Каждый сад обнесен глиняной стеной; вдоль нее для защиты от ветра стоят рядами тополь, карагач или тальник. В середине сада обыкновенно большой пруд; от него в разные стороны расходятся арыки, по берегам которых и произрастают фруктовые деревья: яблоки, груши, сливы, персики, гранаты, абрикосы, виноград, тутовое дерево и др. Однако фрукты здесь неважные — или водянистые, или деревянистые. От Чимкента в одну сторону прямой путь к Ташкенту и далее к Самарканду, другая дорога ведет к Верному, в Семиреченский край. В Ташкенте сходились пути коканской, кашгарской и бухарской торговли с Россией. Обширный город, с населением вчетверо больше, чем Бухара, стоял на пути русских войск, и занятие его обеспечивало умиротворение края.

За малолетством хана Коканом управлял тогда мулла Алимкул, воинственный и отважный; но войска его, как 71 видно из предыдущих встреч, не заслуживали иного названия, как нестройных орд. Пехота, или сарбазы, числом около 2 тыс., набирались из бездомных бродяг и частью преступников. Половина сарбазов была одета в красные куртки с желтыми чембарами, другая в синие суконные сертуки с персидскими шапками. Впоследствии на базарах Ташкента коканцы охотно скупали русские мундиры выслуженных сроков, чтобы обрядить в них свою пехоту. Вообще коканцы думали, что сила русских воинов заключается в мундире с блестящими пуговицами или в тихой мерной маршировке, почему спешили так же одеть свою пехоту и учили ее маршировке, не щадя при этом палок. Вооружение сарбазов состояло из сабель и ружей самого разнообразного устройства. Жалованья они не получали, но пользовались содержанием, впрочем, очень скудным: в год куртка или халат и пара сапог; на день две лепешки из муки — вот и все довольствие. Обучением занимались или русские пленные, или беглые; даже все команды произносились на ломаном русском языке. В случае войны каждый куш-бег, т. е. правитель города, обязан был выставить конное ополчение, которое, собственно, и составляло главную вооруженную силу. Почти всю артиллерию коканцев захватил тогда бухарский эмир: она состояла из 30 маленьких пушечек на неуклюжих лафетах. Кроме того, коканцы употребляли род железных крепостных ружей с фитилями, возимых на верблюдах («шахмалы») и лошадях («язаили»); последние утверждали при помощи болтов на оси одноколок. Все вооруженные силы Кокана не превышали 15 или 20 тыс.

Вскоре после занятия г. Туркестана коканцы подняли зеленое знамя Пророка, что возвещало объявление священной войны, когда каждый правоверный обязан стать в ряды; бухарский эмир прекратил грабежи и наезды на Кокан; в Чимкенте Алимкул собирал грозные силы. Черняев поспешно выступил с 1300 человек из Аулие-ата, а Веревкин выслал из-под Туркестана 300 человек пехоты, 3 орудия и 20 казаков под начальством капитана Мейера. Этот 72 маленький отряд шел очертя голову и чуть было не погиб, не выручи его Черняев. На урочище Ак-Булак, вдали от воды, он был окружен коканцами, занявшими соседние высоты. Утром 14 июля густые толпы конных и пеших врагов, спустившись вниз, сделали подряд несколько атак. Маленькое каре, по углам которого стояли орудия и ракетные станки, прикрытое сверх того мешками с провиантом, отстреливалось сначала ядрами и гранатами, потом, когда неприятель стал наседать уж очень дерзко, — картечью и ружейным огнем. Будучи не в силах сломить «сердитое» каре, коканцы рассыпались по соседним оврагам, откуда открыли пальбу. Тогда, по вызову Мейера, явились охотники и выгнали их штыками. Тем не менее огонь с дальних дистанций не умолкал ни на минуту: 3 орудия кидали с высот одну гранату за другой. У нас падали убитые, появились тяжелораненые. Наступила ночь. Солдаты за неимением лопат или мотыг рыли землю штыками, тесаками и за ночь кое-как успели окопаться. С рассветом коканцы снова открыли огонь, а к полудню скопились в густые толпы и двинулись в атаку с пальбой, с оглушительным криком. Казалось, что скопище вот-вот раздавит маленькую кучку «белых рубах», точно вросших в землю. Нет, вышло иначе: каре, окутанное дымом, оглушенное ревом бушующих полчищ, огрызалось картечью