— Как скажешь. Что-то итальянское, да?

— Да мне без разницы. — Я досадливо вспомнил такие точные слова Максима, изучившего мой рацион до мельчайших деталей. — На свой вкус, мне все равно.

Он отошел в сторону и позвонил в какое-то кафе. Заказал четыре стандартных обеда. О Боже, а чего еще можно было от него ждать? Витя сложил пальцы в колечко, показывая, что все под его контролем, и вернулся на место.

Мы приступили к стандартному обсуждению реставрации здания. Лера со скучающим видом перелистывала образцы краски. Максим искренне веселился, заставляя Витю пересчитывать смету каждый раз, меняя фирму облицовочного кирпича. Последний ничего не замечал: что-то считал на калькуляторе и протягивал новые расчеты моему ассистенту.

Вдруг из рук Виктора выпал карандаш.

— Сиди, я достану. — Я остановил его взмахом руки и присев на корточки, забрался под стол. Прямо передо мной открывался восхитительный вид ножек Леры. Я протянул руку, чтобы дотронуться до кружевной резинки ее чулок, но стук двери и голос вошедшего словно заморозил меня.

— Добрый день, горячие обеды от «Русский квас». Суп-лапша, котлета с гречкой, творожная запеканка и компот.

Ее голос с непривычной дикой хрипотцой, ее растянутые гласные, ее шаги, приближавшиеся к огромному стеклянному столу. Я резко выпрямился и уставился на нее — Алевтину Скабееву. Маленькая, смешная, одетая в несуразный желтый плащ с рюкзаком на спине она молча потянулась пальчиками к своей щеке, отзеркалив мое движение. Я коснулся лица, того места, где должен был остаться след ее ногтей — те царапины прошли уже через неделю и не доставили мне неудобств. За исключением унизительных воспоминаний, разумеется.

— Вы… — слова давались ей с трудом.

— Я… — Мой голос прозвучал чужим, далеким, но не таким, как может быть другой континент. Это был голос из прошлого, растекаясь интонациями растерянного мальчишки, он выдавал меня с головой. Я нервничал. — Алевтина, что ты тут делаешь?! В этом?

Желтый плащ казался на несколько размеров больше нужного. В нем, с огромным квадратным рюкзаком она походила на какого-то гнома из сказки. Тина поймала мой взгляд и гордо выпрямилась:

— Не так роскошно, как раньше, верно? Зато честно, но вам это слово, видимо, не знакомо.

— Андрюш, кто это? — протянула Лера. Она брезгливо оглядела Алевтину и только потом положила свою ладонь на мою руку, чтобы напомнить — я больше не один.

В кабинете стояла оглушительная тишина. Даже Витя перестал протирать стекла очков и отложил их в сторону. Все ждали. Оглядевшись по сторонам, увидел несколько пар глаз: удивленные, смеющиеся, равнодушные, злые. Догадайся, Барбара, чьи глаза были последними, это не трудно.

— Так… никто, — твердо ответил я и посмотрел на Алевтину.

— Разумеется, «никто», Андрей, — ее голос наполнился желчью, — как здорово быть честным с самим собой. Вы ведь нас с самого начала считали…никем.

— Андрей, не убивай дурочку, — хохотнул Макс и потянулся к поставленной на стол порции еды. Ничто не могло отбить у него аппетита, — она забавная. Малышка, ты из какого леса к нам вышла? Это какая-то нимфа да, ты ее где нашел?

— Неважно. Алевтина, выйди, нам нужно поговорить наедине, — прорычал я.

— Алевтина, никуда не уходи! — прошепелявил Гринберг, во рту у него была каша. — Андрей, не лишай нас такого удовольствия. Девочка просто чудо, маленькое солнышко, давно такие не светили у нас в кабинете, правда, Лер?

— Макс, заткнись! — Я оглядел зал, считывая с лиц присутствующих удивление. Что ж, главное, не придется объяснять, за кого именно сейчас я рвал глотку — за свою любовницу Леру или это недоразумение в желтом. Ничто не могло связывать меня и Тину, до того мы были разные. Одно ее появление в офисе вызвало снисходительную улыбку у окружающих. И впрямь — нимфа из леса.

— Четыре горячих обеда, — губы Тины дрогнули, она почти плакала: — суп…лапша…котлеты…запеканка…компот. «Русский квас» желает вам приятного аппетита. — Она подняла взгляд, и тогда я заметил, что в ее глазах блестели так тщательно сдерживаемые слезы: — Не подавитесь.

Это была не Тина. Это не могла быть она, та девушка, с которой я танцевал на летней веранде. В ее голосе звучало столько обиды, столько злости, что я с трудом узнавал свою звездную девочку. Но прежде чем я успел что-то понять, раздалось:

— А ты ничего не попутала, малышка? — С сожалением я тотчас узнал стиль моей любовницы. И сейчас, если вмешаться, начнется большой скандал.

— Лера, сядь! — Я одернуть ее, чтобы та не наговорила Тине гадостей. — Алевтина, вероятно, между нами произошло небольшое недопонимание, предлагаю решить его, но не здесь.

— Отчего же, решим здесь!

Все дальнейшее я наблюдал со стороны, будто просматривал в замедленной съемке нелепую комедию. Шок Леры, недоумение Виктора, гогот Макса. Ее неуклюжие руки, упавшая на пол посуда, коричневая жижа, стекающая по вороту моего пиджака, запах куриной лапши и женский визг, длившийся до тех пор, пока Тина не скрылась за дверьми кабинета. Выливала на меня суп и орала как резаная. На глазах у всех.

Твою ж мать.

Кажется, она начала повторяться. Я подскочил с места и вылетел в коридор, чтобы догнать девчонку. В спину мне долетел истерический хохот Макса.

— Тина, твою мать! — двери лифта закрылись и последнее, что я увидел — дерзко вскинутый подбородок и горящие глаза Скобеевой.

Убью!

Ботинок размазал по ковру картошку. Замечательно, теперь еще и химчистку ковра нужно заказать. Стряхнув с пиджака остатки лапши, я вернулся обратно в кабинет.

— Макс, закрой рот, еще хоть звук — и я уволю тебя! Витя, где ты нашел телефон этой жральни? Быстро!!!

— Да, Вить, давай закажем еще что-нибудь оттуда? — пробасил Макс и накрыл лицо папкой для бумаг, чтобы я не видел, как того разбирает хохот. Лера же напротив, поражала меня своей невозмутимостью.

— Это кафе «Русский самовар» я часто там обедаю. Обычно там хорошо очень, и сытно, и обслуживание отменное, — Зять запнулся и опустил глаза вниз: — до сегодняшнего дня.

— Андрюш, в чем проблема, ты можешь уволить эту… — Лера попыталась подобрать нужное слово, но не найдя ничего подходящего, махнула рукой.

— Мне нужно переодеться, уволю потом.

Плюхнулся на стул и поморщился, когда понял, что обивка мокрая и грязная. Гребанный суп был везде. Но как ни странно, это больше не злило, наоборот, добавляло унылому дню хоть каких-то красок. В офисе, помимо запахов еды, появился новый для меня аромат сирени и еще каких-то незнакомых цветов. Так пахла Тина.

Увольнять я ее не собирался. Но рассчитывал найти и проучить нахальную девчонку, но сначала нужно было переодеться.

— Я домой, скоро вернусь. — Проверив ключи в кармане, поднялся со своего места.

— Я могу отдать свой костюм, Андрей, у нас один размер. А я похожу в твоем…мокром.