посуда. У них деньги шли на книги и на путешествия. И все. Я помню, как в последнюю зиму перед войной у нас в двух шагах меховой магазин был, так туда привезли каракулевые жакеты, тогда модно было – суконная юбка и каракулевый жакет. Так отец уговаривал маму купить! Она брыкалась и не хотела. В конце концов уговорил. И у меня это было. Вокруг меня будет потоп, а я буду читать. Соседка меня ругает, что я очень много отняла у своей семьи, все время читала, вместо того чтобы заниматься домашними делами. Но это как посмотреть. Вторая моя любовь – это кошки. Всю жизнь у меня кошки были. С кошкой легче. Недавно умерла последняя, больше я не беру, не имею права. Мне скоро 80 (31 марта). Мне было 54 года, когда мы в эту квартиру въехали… Про Николая Александровича помню, как на похоронах Гельфанд сказал: «Что имеем, не храним, потерявши, плачем. Мы его при жизни не хранили, а теперь, потерявши, плачем». Еще венки помню, такие выспренние фразы были на этих венках, и только один был человеческий: «Дорогому Коле от дяди Сережи». Сережа – его родной дядя по отцу, родной брат отца – Сергей Натанович Бернштейн. Есть даже теорема Бернштейна.

Почему в работах Николая Александровича, изданных И. М. Фейгенбергом, ваш копирайт?

Так я наследница авторского права, у меня и бумага есть. После смерти отца мама была наследницей, а после маминой смерти – мы с братом. Но я жила в Москве, а брат – в Сыктывкаре, и он попросил, чтобы я на себя это взяла. Мы с братом всегда очень доверяли друг другу, и, когда были гонорары, я всегда половину ему отсылала.

А когда эти книжки издались, он еще был жив?

Нет, его уже не было. Кстати, Николай Александрович терпеть не мог преподавательскую деятельность. А я училась и преподавала.

Он давал вам советы?

Советы он не давал, но если я пропускала лекции, а потом не могла понять материал, то приходила к нему и говорила, что я не понимаю. Он, глядя в книгу, спрашивал, какое я не понимаю место, и просил прийти через полчаса.

Как в сказке.

Я приходила, и он объяснял так, что я понимала с первого раза и запоминала на всю жизнь. Но воспитатель он был фиговый. Иногда он был очень трудный в общении. Характер у него был не сахар. Одно то, что он про Павлова сказал: «Упрямый старый осел» – это так на него не похоже, вы не представляете, Верочка!

А Павлов как его назвал?

«Самонадеянный молодой щенок». Какой он был щенок, ему уже под 40 было!

Почему же так получилось?

Павлов был уже очень старый, он ему и правда, может, щенком показался.

Посмотрите на фотографию, где Бернштейн с Гурфинкелем и другими членами своей лаборатории в Институте протезирования.

Уж больно вид у него здесь грустный. А Гурфинкеля я даже не узнала.

Смолянский…

Я его помню!

Избушкина…

Я ее не помню.

Это фотография 1947 года.

У него тогда неприятностей еще не было. Может, он их предчувствовал. Мне его очень не хватает, даже больше, чем мамы. Мама на меня вообще мало внимания обращала…

Ковалева (Бернштейн) Наталия Александровна

(р. 1964, Бердянск, Украина)

Внучка Николая Александровича, дочь Александра Николаевича Бернштейна и Валентины Федоровны Бернштейн (Горпинич). В 1970 году семья переехала из Бердянска в Республику Коми АССР, в пос. Междуреченск. В 1981 году Наталия Александровна окончила Междуреченскую среднюю школу и поступила в Сыктывкарское медучилище на фельдшерско-акушерское отделение, по окончании которого в 1984 году получила распределение в Республиканский роддом г. Сыктывкара. В 1988 году переучилась на фельдшера-лаборанта и до 2002 года проработала в Центре по борьбе со СПИДом. С 2002 года – в Германии, где в настоящее время работает медицинской сестрой в доме престарелых в г. Вольфсбурге.

Когда мне стало известно, что родная внучка Николая Александровича эмигрировала в Германию, я попросила знакомых найти ее. Не знаю, как долго они ее искали, руководствуясь туманными координатами, которые я могла сообщить, но ответа не было. Неожиданно в 2014 году спортивные физиологи из Германии (прежде всего профессор Эберхард Лоош из Эрфурта) решили издать перевод на английский язык биографии Николая Александровича, написанной в 2004 году И. М. Фейгенбергом. Я попросила их тоже поискать в Германии внучку Николая Александровича. Каково же было мое удивление, когда буквально через несколько дней я получила точные имя, фамилию, адрес и телефон Наталии Александровны с указанием, что ей уже звонили и она ждет моего звонка. Поистине «Ordnung muss sein»! О несравненная Германия, родина матери Николая Александровича, его любимая «заграница»! С Наталией Ковалевой мы беседовали по скайпу, она оказалась симпатичной моей ровесницей с таким певучим, спокойным и… немножко немосковским говором. Я знала, что она родилась в Междуреченске, там же похоронены ее родители, но где это… Поиск в Яндексе хоть каких-то видов этого места выдал печальную кучку жмущихся друг к другу многоэтажных стандартных домов среди глухой тайги…

Интервью 2014 года

Папа с мамой познакомились в Бердянске, когда оба работали на заводе. Мама работала токарем, а папа – художником. Не знаю, что он там рисовал на этом заводе, но, наверное, что-то рисовал. Они оба играли в баскетбольной заводской команде. Кажется, у папы до мамы был брак (эта женщина жила в Москве, но детей у них не было, звали ее Таисия Сергеевна Антонова), и у мамы тоже был брак, бездетный. Когда мне было шесть лет, мы переехали в Коми АССР. В те годы была в моде северная романтика. Да и в Бердянске были проблемы с жильем, а на Севере получить квартиру было проще. Так мы оказались в Республике Коми. Жили в небольшом лесозаготовительном поселке. Это было совместное советско-болгарское предприятие. Папа и мама оба работали инженерами в леспромхозе в поселке Междуреченске. Это был небольшой поселок городского типа, примерно 6–7 тысяч жителей, в основном рабочие из Болгарии. Они приезжали по контракту на два-четыре года и занимались заготовкой леса. Бо́льшая часть продукции шла на экспорт в Болгарию, и надо сказать, что в годы всеобщего советского дефицита в Междуреченске был «клондайк». Такой маленький островок изобилия, так как советское руководство было озабочено имиджем социализма, а Болгария хоть и маленькая, но все-таки заграница. Поэтому, чтобы не ударить в грязь лицом, снабжение было неплохо налажено. Я имею в виду финские промтовары и болгарское продовольствие. Там я и выросла, а в 1981 году окончила десять классов и попыталась поступить в Ярославский медицинский институт, но ничего у меня не получилось.