Шрифт:
Закладка:
Нет.
Духовный раввин – это обыкновенный поп, он крестит, венчает, отпевает – все, что делает русский батюшка. А казенный раввин к духовному миру отношения не имеет. Он – юридическое лицо, глава общины, вершит все дела. К нему идут за разрешением спора все, кто угодно, даже две соседки, которые во дворе поругались. Дед мой был очень образованный человек. Он ездил по делам фирмы, в которой служил (он жил в Черкассах) в Турцию, и там увидел мою бабушку, Сильвию Дагму, влюбился в нее, и они сбежали. Им удалось сбежать в Россию, но, если бы родне (ее братьям) удалось их поймать, ему бы грозила смертная казнь. И с ней могли бы расправиться, но по-домашнему, если бы захотели. Приехали они в Черкассы, бабушка приняла иудейство. В Турции девочек учить не принято, готовили только к домашнему хозяйству, она великолепно вышивала, но даже читать не умела и была очень суеверна. Мой отец родился, когда они уже имели двух сыновей. Дело в том, что дедушка очень хотел всегда иметь дочку, но у него от первой жены уже был сын и от бабушки два сына. Так вот как-то с черного хода к ним зашла цыганка, погадала и сказала, что бабушка в положении и родит дочку. Бабушка уверовала, что в этот раз будет дочка, но опять родился мальчик – мой отец. Когда же их сын женился на моей маме – русской, дед (хотя сам он не верил ни в бога, ни в черта) для престижа у прихожан публично проклял сына в синагоге. И сына, моего биологического отца, после этого он так до конца жизни не пустил себе на глаза. Когда я родилась, отец написал – родилась девочка, внучка. Он даже не ответил. Так что я деда ни разу не видела, и он не пожелал ни разу меня увидеть.
А бабушка вас видела?
Нет, она умерла, когда отцу было 13 лет. Меня видели старшие братья отца. Их звали Элькан и Эммануил. Элькан в 15 лет сбежал из дома и провоевал с конницей Буденного и после этого учился в Институте красной профессуры. К тому времени, когда его арестовали в 1937 году, он был первым заместителем директора Госплана СССР. Арестовали его и его жену, жена раньше погибла. Я была знакома с его второй женой – Марией, искусствоведом. Она нашла меня после восьми лет ссылки в Казахстане. Будучи в Москве, увидела у кого-то книжку, автор – Н. А. Бернштейн. Дали те люди мой телефон.
Так что вашу маму семья первого мужа не приняла.
Она не то что не приняла, она вынуждена была не принять. Ну а когда мама стала женой Николая Александровича, его семья вынуждена была ее принять. С сыном брата Николая Александровича мы играли вместе.
Вы вообще с ним много общались?
Да. Мы по вечерам играли. Его тоже звали Саша, Александр Сергеевич Бернштейн. А назвать моего родного брата Сашей было две причины: Александрами звали отцов и Николая Александровича, и мамы, она – Наталия Александровна. У моего двоюродного брата было много всяких интересных игрушек еще с дореволюционного времени. Особенно мы любили игру, которая называлась «Куда коты, туда и ты». Доска, разделенная на клеточки. Нарисованы кошки во всевозможных положениях. Мама их покрасила, доску покрыла лаком. Предположим, кошки взбираются по лестнице. Если твоя фишка попала в клеточку, где нарисовано, что хозяйка бросает в кошку платяной щеткой и она кубарем катится, то и ты с ней отступаешь назад.
Двоюродный брат вашего возраста?
На два года моложе. Напротив нашего дома в Большом Левшинском переулке был особняк голицынский[40]. Там жила женщина с тремя детьми (урожденная Голицына), вышедшая замуж за барона Мейена. Помните, в «Войне и мире» Лиза Мейен[41], маленькая княгиня, жена Болконского. Так барона Мейена, жившего с нами по соседству, в войну расстреляли, так как он публично восхищался, как немцы хорошо воюют. У Голицыных были две девочки, Катя и Лиза, и сын Сережа [Мейен С. В.].
У вас была отличная компания.
Ну что вы! Только аристократы допускались! Брат мой двоюродный учился в школе, так там была девочка Таня Ретова, и поскольку ее мать дружила с теткой, то и она приходила. Это все.
То есть по выходным вы с двоюродным братом общались?
По субботам, по выходным – нет. По выходным я ходила с членским билетом отца в Дом ученых, где были детские утренники. Сначала были массовые игры, а после этого или спектакль, или кинофильм. Там я впервые увидела «Тимура и его команду», «Гибель «Орла»». «Орел» – это название корабля.
Это какие годы?
До войны. С 1937 года, когда я пошла в школу, по 1940 год. Спектакли замечательные я там видела. Образцов привозил «По щучьему велению» и «Кота в сапогах». Я до сих пор вспоминаю. До войны я состояла из одних косточек, и, как меня ни кормили, все было не впрок, но в Доме ученых был великолепный буфет. Там я единственный раз в жизни видела и ела воздушный яблочный пирог. Он был такой круглый, нарезался на треугольники и продавался как пирожное. Мне на завтрак давали деньги в школу, а я не ела, аппетита у меня никогда не было.
Экономили на буфет?
Собирала деньги и в Дом ученых шла с более чем приличной суммой и наедалась сладким на всю неделю. Мама все-таки это обнаружила и прикрыла.
А мама хорошо готовила?
Она вообще не умела готовить и не любила. У меня была изумительная няня. Вот она готовила – я такого не видела! Нет, еще хорошо готовила моя бабушка, мамина мать. Но она вообще была с причудами, со странностями.
Она жила с вами?
В одной квартире. Дело в том, что во время войны их дом у метро «Кропоткинская» разбомбили. Она жила там с теткой Ириной, которая была инженером-химиком. Ирина окончила МГУ в том году, когда началась война, и была инженером по самолетным лакам. Поэтому ее распределили в Загорск на авиационный завод. Во время войны этот завод отправили в эвакуацию в Томск, и они с бабушкой туда уехали. А после войны у нас была в квартире комната, которая пустовала. Раньше она принадлежала пополам моему отцу и его брату, и в ней до войны жили моя няня и домработница семьи дяди. А после войны все было не то, няня жила с нами, а в этой комнате стали жить бабушка
