Этого я и боялась, думает Гвенди.

Гарет Уинстон с кислой миной возвращается с нижней палубы. Он проплывает буквально в двух футах от кресла Гвенди и старательно отводит взгляд. Он вообще ни на кого не глядит и не произносит ни слова. Его губы недовольно надуты. Усевшись в кресло, он молча пристегивается и отворачивается к иллюминатору.

Интересно, что это с ним? – думает Гвенди. И только потом до нее доходит. Видимо, Уинстон услышал, как Стэплтон назвал ее особо важной персоной, и его это задело. Теперь сидит и дуется. Как ребенок, честное слово! Она уже собирается поделиться своими мыслями со Стэплтоном – разумеется, шепотом, чтобы больше никто не услышал, – но тут мини-динамик на груди его комбинезона издает громкий треск, и оттуда доносится голос Кэти Лундгрен:

– Берн, ты там сильно занят?

– Уже возвращаюсь на место. А что?

– Сможешь сопроводить сенатора Питерсон на капитанский мостик? И как можно скорее.

– Вас понял. Уже идем. – Он удивленно глядит на Гвенди. – Интересно зачем.

Гвенди нервно сглатывает слюну. В горле вдруг пересохло.

– Я тоже не знаю.

Путь на верхнюю палубу занимает не больше минуты, но за эту минуту Гвенди успевает себя убедить, что случилось самое худшее: сотрудникам ЦУП откуда-то стало известно о ее ухудшающемся состоянии, и они отменяют запланированную стыковку с космической станцией. Не будет никакого выхода в открытый космос. Пульт управления не уберется с Земли. Все кончено. Она не справилась.

На верхней палубе командир корабля Кэти Лундгрен и еще двое мужчин из летного экипажа – Гвенди не помнит, как их зовут, и не вспомнит даже ради спасения собственной жизни, сейчас она слишком взволнована, чтобы прибегать к мнемотехнике доктора Эмброуза, – сидят в своих креслах перед широкой «подковой» из сенсорных мониторов. Прямо перед ними располагается узкое, длинное смотровое окно, к которому Кэти приглашала Гвенди в самом начале полета чуть больше суток назад. Сейчас в окне виден один из крупнейших океанов мира. Кэти разворачивается вместе с креслом и смотрит на Гвенди. Ее лицо непроницаемо.

– Боюсь, у меня плохие новости, Гвенди.

Ну, вот и все.

– В Касл-Роке случилось несчастье.

– Что-то с папой?

Гвенди вдруг становится нечем дышать. Пожалуйста, только не с папой. Кроме него у меня никого не осталось.

Кэти с тревогой глядит на нее.

– Нет-нет, насколько я знаю, с вашим отцом все в порядке. Простите. Я не хотела вас напугать.

Уже напугала, чего уж теперь извиняться.

– В вашем доме случился пожар, Гвенди. Соседи увидели дым и сразу вызвали пожарных. Огонь удалось потушить почти сразу. Сгорел только гараж и заднее крыльцо. Гостиная и кухня тоже пострадали, из-за воды.

– Пожар. В моем доме. – Гвенди кажется, что ей это снится. – Уже известно, как он начался?

– Вам придет несколько писем. Одно от страховой компании, другое – от бывшего полицейского по имени Норрис Риджвик. Они сообщат все, что знают. – Кэти смотрит с искренним сочувствием. – Мне очень жаль, сенатор.

Гвенди машет рукой у себя перед лицом.

– Главное, что никто не пострадал. Все остальное… это просто вещи. Их легко заменить.

– При сложившихся обстоятельствах мы не знали, как лучше сделать: сразу вам сказать или дождаться стыковки со станцией. Может быть, даже дождаться, пока мы вернемся на Землю. Но мы опасались, что в новостях наверняка будут какие-то сообщения, и решили, что лучше предупредить вас заранее. Чтобы вы знали, к чему готовиться.

– Я очень вам благодарна.

– Гвенди… если хотите, мы отменим сегодняшнюю видеоконференцию. Перенесем на другой день. Я уверена, что никто не обидится. Все поймут.

Гвенди нарочно медлит с ответом, чтобы создать впечатление, будто думает над предложением.

– Не надо ничего отменять, – наконец произносит она. – Не хочу разочаровывать детей.

Два года назад журналист из «Вашингтон пост» назвал Гвенди Питерсон «одной из самых активных и ярых сторонниц развития государственного среднего образования». Но истинная причина, по которой она не хотела переносить конференцию, заключалась отнюдь не в боязни обмануть ожидания лучших учеников-отличников из всех пятидесяти штатов. На самом деле она бы с радостью все отменила, но отмена в последнюю минуту будет признаком слабости. Создаст неправильное впечатление – впечатление неуверенности в своих силах – у тех, кто охотится за пультом управления. А такого быть не должно.

Это не совпадение, размышляет она на обратном пути к третьей палубе. Пожар начался в гараже и распространился оттуда. После стольких лет они подобрались совсем близко.