туалета. Там он снял халат, шапочку и очки в золотистой оправе, вместо них нацепил кепку-бейсболку и солнцезащитные очки, едва ли уместные осенью в нашем климате, наклеил маленькую стильную бородку и снова вышел в коридор. Здесь он смешался с толпой покидающих офисный центр сотрудников, вышел на улицу.

Перейдя дорогу, сел в свою неприметную машину и запустил мотор.

Только отъехав на несколько кварталов, остановился в безлюдном переулке, припарковал машину и достал из кармана маленькую бархатную коробочку.

Открыв эту коробочку, Маркиз (а это был, разумеется, он) залюбовался серьгами. Изящные ветки райского дерева вились и переплетались сложными узорами, поддерживая изумительной красоты изумруды, напоминающие цвет Адриатического моря летним полднем.

– Хорошие сережки! – проговорил Леня, не в силах сдержать восхищение. – Теперь самое главное, чтобы их ненароком не увидела Лолка. Потому что если она их увидит – все, пиши пропало! Из рук их она не выпустит! Ну что ж, свою партию я исполнил аккуратно, теперь все зависит от того, правильно ли Рудик обрисовал ситуацию…

За два дня до описываемых событий Маркиз встретился со своим старинным знакомым Рудиком Штейнманом.

Рудик был прирожденным финансовым гением. Правда, он никогда не учился в некогда знаменитом финансово-экономическом институте, сокращенно ФИНЭКе, где приобретали свои познания практически все советские и постсоветские финансисты. Учился он в политехническом институте, да и оттуда вылетел с третьего курса – именно за то, что попытался на практике реализовать свои экономические таланты.

Проще говоря, Рудик занимался фарцовкой. Он покупал у иностранцев и перепродавал соотечественникам джинсы и свитера, фотоаппараты и видеомагнитофоны – в общем, всевозможные сладкие плоды загнивающей западной цивилизации, недоступные простому советскому человеку. В советские времена это занятие подпадало под несколько статей Уголовного кодекса и за него можно было получить серьезный срок. Рудик был осторожен и с товаром не попался, так что под суд не угодил, отделавшись исключением из института, о чем, кстати, никогда не жалел.

Прошло всего несколько лет, и то, за что его едва не посадили, стало вполне достойным и уважаемым занятием, и Рудик из фарцовщика и спекулянта превратился в легального бизнесмена.

Правда, при этом выяснилось, что, кроме несомненного финансового таланта, в крови у него был растворен какой-то удивительный авантюризм. Из-за этого Рудик очертя голову бросался в опасные и рискованные аферы, терял заработанное быстрее, чем приобретал, и в результате не стал преуспевающим бизнесменом или владельцем крупной компании, а вертелся на периферии бизнеса, хватаясь за самые разные проекты, обещавшие хоть какую-то прибыль.

Зато он знал практически всех, кто занимался бизнесом в нашем городе или хоть как-то был к бизнесу причастен, знал, кто чем занимается, с какими финансовыми проектами связан и кто чего стоит.

Со временем об этом его качестве прознали некоторые люди, и к Рудику стали обращаться за консультацией, когда хотели что-то узнать о каком-нибудь бизнесмене или чиновнике, о какой-нибудь компании или строительном проекте. За эти консультации Рудик брал скромные гонорары, и таким образом эрудиция стала его кормить.

Леня Маркиз тоже время от времени обращался к Рудику за консультацией, но тот по старой дружбе не брал с Лени денег, ограничиваясь обедом в каком-нибудь приличном, желательно новом ресторане.

Итак, за два дня до пожара в офисном центре Леня позвонил Рудику Штейнману.

– Привет! Узнаешь?

– А как же, а как же! – ответил Рудик своим вальяжным барственным голосом. – Рад тебя слышать, Маркиз! Как твой бизнес? Как твой домашний зверинец?

– Все отлично…

– Но ты, конечно, звонишь мне не просто так? Судя по твоему озабоченному голосу, тебе нужна консультация?

– Да, как всегда!

– Я слышал, на Петроградской стороне открылся новый итальянский ресторанчик, называется «Пазолини». Так вот, там, говорят, готовят такое замечательное карпаччо…

– Рудик, извини, но мне сейчас очень некогда. Обещаю, обед в этом ресторане за мной, но сейчас мне просто некогда. Где мы могли бы встретиться и обменяться парой слов?

– Вот не понимаю я людей, которые вечно спешат! – протянул Рудик с ленивой меланхолией. – Так ведь и жизнь пролетит – а ты ее и не заметишь в спешке! Ну ладно, тебя как старого друга я прощаю. Встретимся через час в Летнем саду, около пруда.

Ровно через час Леня вошел в Летний сад со стороны Инженерного замка. От самого входа он увидел крупную фигуру Рудика. Тот стоял на берегу пруда и бросал булку лебедям. Белоснежные птицы лениво подбирали куски.

– Если мы сами не будем есть, давай хоть посмотрим, как едят другие! – проговорил Рудик вместо приветствия и протянул Лене четверть батона. – На, покорми птичек!

– Рудик, как можно! – поморщился Маркиз. – Я понимаю, что сам ты не придерживаешься здорового образа жизни, но зачем сбивать с пути истинного других? Особенно таких красивых птиц?

– А кто тебе сказал, что здоровый образ жизни – это хорошо? Вот Уинстон Черчилль, например, никогда не ел ничего полезного, не занимался спортом, всю жизнь пил и курил сигары – а дожил едва не до ста лет!

– Видимо, очень здоровый был от природы!

– Ну, не хочешь – как хочешь. – Рудик забрал у Маркиза булку. – Так о чем или о ком ты хотел бы поговорить?

– Ну ты, конечно, знаешь, кто такой Эрнст Володарский?

– Еще бы! – Рудик хмыкнул. – С таким же успехом ты мог бы спросить, знаю ли я, что такое Медный всадник. Эрнст Володарский одно время был самым крупным бизнесменом нашего региона. Знаешь, в какую цифру оценивалось его состояние?

– Судя по тому, что ты употребляешь глаголы «был», «оценивалось», сейчас для Володарского настали не самые лучшие времена?

– Ну а для кого они лучшие? – Рудик вздохнул. – Впрочем, ты прав. У Володарского дела хуже многих других, он находится вообще на грани банкротства.

– Неужели все так серьезно?

– Более чем! Несколько лет назад Володарский решил реорганизовать и расширить свой главный бизнес – нефтеперерабатывающий завод. Свободных средств у него не было, и он взял большой кредит у одного западного банка под обеспечение своих активов. На тот момент он ворочал огромными суммами, и ему (да и всем остальным) казалось, что с возвратом не будет никаких проблем. А тут случился кризис, валютная система обрушилась, и кредит вырос до астрономических цифр. А нефть, как ты знаешь, подешевела, и состояние господина Володарского значительно усохло. Получилось что-то вроде маржин-колла…

– Чего-чего? – переспросил Маркиз. – Нельзя ли по-русски?

– Ах, ну да, я забыл, что ты в экономике ни уха ни рыла… мягко говоря, неграмотный…

– Я бы попросил!

– Ну, не обижайся! Если на пальцах, в биржевом деле маржин-коллом называется ситуация, когда средства участника рынка становятся