— Дед, превед! — радостно воскликнула Наталишка, прижалась ко мне на секундочку, и ускакала, заливисто смеясь. Она уже раз пять «преведствовала» меня, и ей это действо ничуть не надоело…

Света с Наташей уютно устроились в закутке у аквариума, и кандидат медицинских наук азартно грузила доктора физико-математических «вкусными» подробностями:

— Дофаминовый шок… — с удовольствием тянет Сосницкая. — Вообще, дофамин, который еще называют «гормоном творчества», для паранорма имеет особое значение: большая часть вырабатываемого в мозгу дофамина потребляется именно метакортикальной структурой. А я в докторской как раз и хочу показать, что рецессивный ген паранормальности включает в мозгу совершенно иной механизм синтеза и обмена дофамина, без которого метакортекс попросту не вызревает, оставаясь в зачаточном состоянии, причем, у многих людей!

— Дофаминовая гипотеза паранормальности… — с пониманием кивает Наташа.

— Да! — горячо восклицает Светлана.

Слушая краем уха, я поежился. Выходит, встреча с Наташей определила, по сути, мою судьбу… Тот самый дофаминовый шок от встреч со «затовлаской» не только причинял мне сладкую муку, но и стимулировал раскрытие моего творческого потенциала. А иначе я так бы и почивал на шпаргалках из будущего… И недалеко ушел бы от Браилова!

«Воистину, чудны дела твои, человече…»

На кухне безраздельно правила Инна, а Рита царствовала, занимая гостей. Вон она, грядёт в длинном облегающем платье… А за нею, словно фрейлина, шествует Марина-Сильва. Обе одарили меня «мосфильмовскими» улыбками…

А Маришка молодец! Просияла в «Кровавом Благодареньи», очень похожей вышла у нее «Рита» — и внешне, и внутренне. А со вчерашнего дня, как Васёнок рассказывал, пищит от радости — ее взяли на эпизодическую роль Эйрин, дочери Фай Родис.

Павлов, когда давал интервью «Комсомолке», сказал, что «он так видит». Невозможно ефремовский роман тупо перевести в «картинку»! Продолжительные лекции или внутренние монологи нужно укорачивать, переводить в иной формат, и наоборот, добавлять новые линии для пущей выразительности. Как ту же Эйрин, например.

Мне показалось, что автор сценария специально ввел этот персонаж. Хотя бы для того, чтобы образ Фай не казался зрителю холодноватым.

— О-о! — навстречу шагал Зенков, нетвердо, но размашисто. Без генеральского мундира он показался мне чуть расплывшимся. — Мон шер, с тобой пер-рсо-нально я еще не пил!

Я взял с подноса рюмочку с коньяком, и чокнулся с Жекой.

— С парашютом сигаешь? — сурово осведомился я, как только «Двин» согрел мое нутро.

— А как же! — хвастливо фыркнул генерал. — ВДВ!

— С двумя парашютами зараз? — ехидно прищурился я.

Десантник задумчиво потер округлость живота.

— Штабная болезнь… — вздохнул он с уныньем. — Бегать начал! Представляешь? Да-а… А ведь, как лось носился… Повторим?

— Закусим!

Радиофон в кармане деликатно завибрировал, и я быстренько поднялся на второй этаж, в кабинет.

— Алло?

— Здравствуйте, Михель, — ответила трубка.

— О, Маркус! Рад вас слышать!

— Поздравляю с днем рожденья, Михель! Хотя и понимаю, что пора бесхитростных восторгов давно миновала.

— Увы! — вздохнул я. — Та же мысль посещала недавно… Время не считается с нами, не хочет замедлить гонку жизни даже на долю секунды!

— Да-а… — Маркус неожиданно хмыкнул, и мне представилась его легкая улыбка. — Михель, я хоть и на пенсии, но трудно отвыкаю от тревог. Помните, вы как-то рассказывали о Шрёдере?

— О, давно это было… Ну да, помню. Герхард не прост, но человек вполне достойный.

— Я тайно передал ему услышанное от вас тогда, и он внял… Всё бы хорошо, но в Лондоне и Париже решили, что, раз Вашингтон отошел от европейских заморочек, то теперь они «держат зону»! Послы Британии и Франции явились к Шрёдеру где-то неделю назад, и потребовали, чтобы он подписал «Канцлер-акт»…

— Волки́ позорные, — выцедил я. — «Лягушатники» — ладно, там после Де Голля пусто, а вот «наглосаксы»…

— Как-как? — засмеялся Маркус. — А-а! Шутки великого и могучего! «Наглосаксы»… Хм. Надо запомнить! Так они же устроили Шрёдеру тотальный буллинг! Да-а! Макают в дерьмо и в прессе, и в эфире! Доходит до сущего непотребства — намедни супруге Шрёдера, Дорис Кёпф, когда та заходила в магазин «Дуглас», подбросили в сумочку духи «Эсти Лаудер» — и обвинили в краже!

— Позорники!

— Да! А потом какой-то британский таблоид стал разгонять тему, что Герд симпатизирует нацистам, а еще наставлял рога своей жене с известной телеведущей Сандрой Майшбергер — и немецкие инфопомойки радостно подхватили эти вести. В результате за спиной Шрёдера — гнусные шепотки, а Дорис так и вовсе ревнует мужа к каждому фонарному столбу…

Я задумался.

— Михель? — осторожно воззвал Вольф. — Ау?

— Я тут. Маркус… Надо срочно переходить к «прямым действиям». Надеюсь, у вас найдутся верные мальчуганы в ФРГ?

— А как же!

— Смотрите… «Канцлерская папка», тот самый «Канцлер-акт», действительно существует. Есть такая «Бумага Рикермана», в которой всё изложено. Она находится у генерал-майора Герда-Хельмута Комоссы. Ее необходимо выкрасть — и разослать копии во все крупные газеты Западной Германии! Ход нужно сделать дерзкий — по сути, признать, что все канцлеры до Шрёдера являлись предателями! И лишь один Герхард не ездил в Вашингтон за «ярлыком на княжение». Только нужно обязательно добиться… Не, «прессуха» тут не годится… Лучше будет, если бундестаг организует что-то вроде спецкомиссии, а Комосса — и заодно Эгон Бар! — пусть скажут под присягой, существовал ли «Канцлер-акт». Генерал-майор Комосса числился начальником МАД, Ведомства военной разведки ФРГ, а Эгон Бар был ближайшим доверенным лицом Вилли Брандта, дослужился аж до статс-секретаря в Ведомстве федерального канцлера и министра по особым поручениям. Люди серьезные и, думаю, только их слова смогут перевесить брехню продажных медийщиков…

— Danke, danke schön! — Маркус Вольф от волнения перешел на немецкий. — Спасибо, Михель! Я немедленно займусь этим. Счастья вам, любви, добра и долгих лет жизни! Пока!

— Пока…

Я отложил радик, и поглядел за окно, на темнеющее небо. Закат отгорел, и в густой синеве игольчато просияла первая звезда.

— Миша-а! — воззвал Ритин голос. — Мишечка! Ты где? Девочки хотят танцев!

— Обжиманцев! — плотоядно ухмыльнулся я, и крикнул: — Иду-у!

— Танцуют все! — взвился Дюшин призыв, и грянул модный синхрозонг…

Глава 6

Среда, 8 октября. День

Франкфурт-на-Майне, Хеллерхофштрассе

Юргена Штёбе повысили не так давно, отчего свои хлопотные обязанности он исполнял весьма ревностно, как будто благодаря руководство