– А может, в кино? – говорит вдруг Мальвина и хлопает ресницами.

Брови складывает вроде как умоляюще, и мы прыскаем от смеха, до того комично она выглядит.

– Значит, ты нас в кино приглашаешь? – широко улыбается Белый.

– Я просто предлагаю!

Я задумчиво тяну:

– А мне кажется, пригласила прям, да, парни?

– Похоже на то.

– Да, мне тоже так показалось.

– Ой, идите вы! – она надувается, но быстро меняет гнев на милость. – Ладно, приглашаю, довольны?

– Очень!

– Невероятно.

– Так это свидание? – ухмыляюсь я.

– Да, самое странное в твоей жизни, Кир, – отбривает Разноглазка.

А мое сердце предательски стучит в грудину, как если бы это и правда было свидание. Хочется угомонить эти процессы, но мне даже нравится. Сгорать рядом с ней от мешанины эмоций – удивительно приятно. Хоть и больно.

Мы выдвигаемся в сторону кинотеатра. И Лана говорит:

– Но учтите, за ваши билеты я платить не буду.

– Опять она о деньгах, – хмыкает Тим.

Я поудобнее перехватываю спортивную сумку и демонстративно не смотрю на нашу подругу:

– Я тебе больше скажу, ты и за свой билет платить не будешь.

– Как это?

– Так это, – сурово высекаю.

И радуюсь, когда Белый внахлест спрашивает:

– А на что идем-то? Я сеансы прочекаю, один момент.

– Ну что там? – нетерпеливо спрашивает Мальвина, заглядывая Диману в телефон.

– Ужастик или мультик, оба через пятнадцать минут.

– Ужастик, – говорим с парнями в один голос.

– Мультик, – одновременно отзывается девчонка.

А потом звонко смеется, увидев наши округлившиеся глаза:

– Да шучу! Пойдемте на ужастик. Ну и лица же у вас были. Испугались?

Я качаю головой. Ну и штучка эта Лана.

Перед кинотеатром заскакиваем в магазин за снеками. Голь перекатная, что с нас взять. Лишь бы наколоть систему и заплатить поменьше. Растолкав добычу по сумкам, идем в зал, где нас уже ждет Белый с билетами. Пока мы поднимаемся к своему ряду, я начинаю волноваться, как дурак. Всем понятно, что Мальвина сядет посередине. А кто рядом с ней? Это должен быть я, иначе просто умру.

Всеми силами стараюсь не суетиться, но в нужный момент умудряюсь оттеснить Димана плечом и пролезть перед ним. Он ничего не говорит, только улыбается. Широко и беспечно, как он умеет. Как будто он все в этой жизни давно понял, и ничто его не заботит. Я игнорирую. Главное, что ближайшие два часа эта инопланетная девочка будет сидеть рядом со мной.

Сжимаю зубы, когда с другой стороны от Ланы усаживается Тоха. Просто терпение мое испытывает! Ладно. Плевать.

Перевожу взгляд на профиль Мальвины. Пушистые ресницы, очаровательный вздернутый носик, яркие губы. Она вдруг поворачивается и смотрит мне в глаза. Застигнутый врасплох, я спрашиваю:

– Как нос? Не болит?

Разноглазка качает головой, и мы продолжаем смотреть друг другу в глаза молча. Все нутро узлом сворачивается, так хочется ее коснуться! И я позволяю себе. Протягиваю руку и пальцами легко ощупываю ее переносицу.

– Действительно, – выдавливаю хриплым шепотом, – все в порядке.

А потом свет в зале гаснет, и я медленно, как во сне, прочерчиваю костяшками по нежной коже. Веду по скуле и заправляю синюю прядь ей за ухо.

С трудом сглатываю. А потом прихожу в себя и откидываюсь на спинку своего кресла. Что за чертовщина? Морок какой-то.

Весь фильм не могу сосредоточиться. Краем глаза ловлю реакции Ланы. Как она вздрагивает, как смеется над нашими шутками. Шутят, конечно, больше парни, я молчу. Не слежу за сюжетом, не могу выдавить из себя ни слова. Пусть думают, что я увлечен ужастиком.

Когда Мальвина кладет руку на подлокотник, я немного выжидаю, а потом будто случайно двигаю локоть так, чтобы коснуться ее. Ощущения настолько яркие, что я даже скашиваю глаза, чтобы проверить, не воспламенился ли мой рукав от такого контакта. Нет. Никакого огня, кроме душевного. Но она свою руку не убирает, и я расцениваю это как хороший знак. Значит, это как минимум не вызывает у нее отвращения.

У Ланы на коленях лежит пачка чипсов, и я протягиваю руку, чтобы взять оттуда горсть. Она наклоняется ко мне и шепчет на ухо:

– У тебя есть свои.

– Я хочу эти. Ты против? – отвечаю тоже шепотом, едва сдерживая дрожь, прошивающую тело.

От ее дыхания на своей коже я капитально схожу с ума. Такого просто не может быть. Никогда не было! Я же безэмоциональный дурак, мама всегда мне это говорила, и я сам привык так считать. Я бы хотел все списать на какие-то гормоны, но где-то глубоко внутри знаю, что дело совсем не в этом. Просто по какой-то причине я каждый раз умираю, когда оказываюсь так близко к ней. А потом подыхаю снова, когда Мальвина отдаляется. И так раз за разом. Поэтому и пишу ей то и дело, как дебил. Пытаюсь хоть так поддержать в себе жизнь. Ставлю воображаемую капельницу, чтобы организм дотянул до следующей встречи.

– Нет, – она отстраняется, чтобы поймать мой взгляд, а потом снова почти касается губами уха, – я только за.

От этой невыносимой эмоциональной пляски я готов реветь как медведь, но меня выдает только шумное дыхание. Отчаянно пытаюсь взять себя в руки, поэтому надолго замолкаю, отключившись от происходящего.

Но тут Малой, скотина такая, что-то говорит Лане на ухо. Она подается в его сторону и разрывает контакт наших рук, тихо смеется над его шуткой.

Клянусь, если бы Белый с другой стороны не схватил меня в этот момент за локоть, я бы что-то сделал. Такое, о чем потом пожалел бы. Но я застываю, позволяя себя сдерживать. Пережидаю вспышку гнева и смотрю на Димана. Он все еще до боли сжимает мою руку. Тогда я выдыхаю и киваю ему. Проницательная сволочь, как он всегда все чувствует, мне этого не понять.

Ни слова не говорит, но глазами предупреждает. Выказывает понимание. Успокаивает. Может, ему надо быть долбаным психологом?

Я выдыхаю. Вдыхаю. Выдыхаю. Смаргиваю пелену. И он наконец разжимает пальцы.

Отворачиваемся каждый в свою сторону как ни в чем не бывало.

Кино заканчивается, а я так и не воткнул в сюжет. Зато точно могу сказать, сколько раз Мальвина вскрикнула, и сколько – засмеялась. Дебил. Злюсь на себя за непонятные мне эмоции и чувства, а особенно за то, что не могу их сдержать. Если Белый их видит, значит, и Лана может?

Мы выходим из кинотеатра и идем на фудкорт. Несмотря на все чипсы, жрать хочется невыносимо. Растущие организмы все-таки. Хотя скорее дикорастущие, конечно, ну да ладно. От дурацкого каламбура