– Зато отлично знают, какой спортсменкой была Екатерина Денисова.

– Именно. Одна в группе исполняла четверной прыжок… на «с» что-то…

– Сальхов, – подсказала я.

– Да, и вот потерю такого ценного элемента в своей группе главный тренер, Ирина Михайловна, переживает действительно остро. Другие фигуристки и близко не подошли пока к подобному. А без элементов ультрасложности в сборную страны пробиться не вариант.

– Карелина делает аксель в три с половиной оборота, но пока не очень стабильно.

– И об этом мне рассказали, – подтвердил Марич. – В целом любые вопросы о Денисовой и ее гибели сводились к профессиональным терминам. Я пожалел, что ты не присутствовала при разговоре. Впрочем, суть уловить мне удалось. Они знать не знают, кто может стоять за смертью девочки.

– Не исключено, что они сами и стоят: довели девчонку постоянными взвешиваниями и контролем, ожиданием сверхрезультата. Такое давление не каждый взрослый выдержит. Понятно, что Катя с детства варилась в этом, но ей было шестнадцать. Сложный переходный возраст. Тут и психология, и физиология… Ты растешь, тело неизбежно меняется, а тебя готовы растоптать за каждый съеденный кусок. Они там воду-то пить боятся, чтобы на весах прибавки не было. Можешь себе представить?

– С трудом, – признался Марич. – Но вот что тебе скажу. С той стороны здания, где находится выход на крышу, я изучил все помещения. Помимо коридоров там есть пара технических комнат и кабинетов персонала. Не все они пустовали в то утро. В окно в тот момент никто не смотрел, к сожалению, но некоторые присутствовали на местах. Крика не слышали.

– О чем это нам говорит? – уточнила я.

– Либо о невнимательности сотрудников ледового комплекса, либо о том, что крик, о котором говорил свидетель с парковки, ему послышался. Мужчина и сам сомневался, был ли он на самом деле или всему виной звуки радио.

– То есть убийство это было или добровольный уход из жизни – теперь не так однозначно?

– Надеюсь, Вяткин сможет пролить свет на этот вопрос. Хочу поговорить с парнем, все-таки они были близки.

– Судя по тому, что я слышала в его разговоре с товарищем в раздевалке, не особенно. Скорее он неохотно принимал ее ухаживания.

– Вот и выясним. Тем более что в заключении после вскрытия значится, что Денисова вела не только спортивную жизнь, но и интимную. Я бы не стал принимать за безоговорочную истину то, что он рассказывает друзьям. К тому же девушка мертва. А вопросы у следствия в таких случаях часто возникают к самым близким. Вот тебе и отличный повод отвести от себя подозрение: сделать лицо кирпичом и отрицать связь с убитой.

– Тренерам ты вопрос об отношениях спортсменов задавал?

– Говорю же, все неизменно скатывалось к описанию волчков и бильманов.

– Любопытное упорство обходить стороной тему личной жизни подопечных. Между собой они прекрасно обсуждают даже то, кто на кого и как посмотрел.

– Им по статусу не положено делать это прилюдно, – хмыкнул Марич.

– Что-то мне подсказывает, если поднимется вопрос о доведении до самоубийства, они быстро не только вспомнят об отношениях фигуристов, но и сами принесут доказательства.

– Это из разряда фантастики. Впервые за все время существования этого вида спорта наша область смогла вывести на уровень страны двух добротных фигуристок. А там еще подрастающее поколение. Если верить Ирине Михайловне, у нее в юниорках сразу три звезды подрастают. Понимаешь, о чем я?

Я кивнула.

– В тренерской на стене видели благодарственные письма от губернатора, грамоты от Министерства физической культуры.

– Прибавь к этому орден «За заслуги перед Отечеством».

– Да, – заключила я печально. – Никому не надо подсвечивать темные стороны спорта. Тем более если он приносит деньги и славу нашему региону.

– К тому же и родители, и дети идут на все эти лишения добровольно. В конце-то концов и они оказываются в выигрыше. По крайней мере те, чьи дети, повзрослев, становятся чемпионами.

– То есть единицы, – с грустью резюмировала я.

Забелин прибыл раньше нас и, когда мы свернули к офису, уже стоял возле своей машины. Я обратила внимание, что шикарный «Мерседес» с ручным управлением он сменил на новый. Марке остался верен, но теперь это был огромный внедорожник черного цвета. Хоть я и не считала себя экспертом, готова была спорить, что модель – последняя, а комплектация – полная. Слишком хорошо знала привычки бывшего.

Сегодня он был менее официозен: джинсы и голубая рубашка-поло. Я заметила, что и в таком виде трость не кажется чем-то инородным, а добавляет Валерке определенного шарма.

– Все больше сомневаюсь, что слежка имеет место быть, – хмыкнул Марич, прежде чем выйти из машины.

Я нахмурилась, а он пояснил:

– Кататься по городу без охраны в такой ситуации – по меньшей мере странно, а уж являться в Яму – настоящее безрассудство.

В этом Владан был, безусловно, прав. Яма – то еще местечко, не каждый таксист соглашался сюда ехать, а если его и удавалось уговорить, то плата неминуемо возрастала вдвое, а то и втрое. Еще бы – люди понимали риски. Несмотря на то что лихие времена остались пусть в недалеком, но все-таки прошлом, в этой части города по-прежнему можно было схлопотать по голове и лишиться смартфона. Чужаки сюда не совались, да и не все местные чувствовали себя в безопасности.

Серб же тут был вроде местного идола. О нем слагали легенды, впрочем, жизнь его и так полна удивительных историй, его уважали, его боялись. На меня почет и уважение начали распространяться задолго до того, как я стала его невестой. В общем-то, всех, кто приятельствовал или работал с Маричем, старались не трогать. Так я довольно быстро перестала бояться приехать в детективное агентство, куда Серб взял меня работать, на машине, а вернуться пешком. Хотя, не скрою, первое время такие опасения были.

Уверена, что и Забелин не чувствовал себя в безопасности, но в эту минуту желание показать свою силу и уверенность было в нем сильнее. Увидев нас, он не торопясь направился навстречу. Вид имел на редкость самодовольный, хоть и явился за помощью. Видимо, то, что мы согласились заняться его вопросом, сыграло определенную роль. На мгновение захотелось взять Марича за руку и потянуть прочь.

Мужчины сдержанно поздоровались, Владан отпер дверь офиса, и я, не без сожаления, поняла, что назад дороги нет. А еще вспомнила, что так и не позвонила отцу.

– Рассказывай, кому дорогу перешел, – предложил Марич, когда все мы расселись в офисе.

Мы с