Меня парализовало, и всё, что я мог: это наблюдать и молиться, чтобы не поймать своим остекленевшим телом пулю разъярённых солдат.

***

Белое свечение артефакта распространяется за пределы колбы. Я вижу, как оно просачивается через толстые стеклянные стенки и ниточками присасывается к нашим рукам. В эту же секунду в проёме мелькает чья-то тень. Два выстрела, и Святой даже не успевает ответить, его тело дёргается, а рука отрывается от прибора с артефактом, вместе с ней обрывается и линия аномальной энергии.

Я понимаю, что каждый из нас хочет кричать, но никто не может открыть рта. Время замедляется, и мысленно я радуюсь тому, что военные не бросили гранату и не расстреляли нас вслепую из-за угла. Один за другим они забегают в дом, пространство заливается белым светом, а нас отрывает от колбы и засасывает вниз.

***

Я не ориентировался в пространстве, три измерения перестали для меня существовать. На мгновение я услышал крик Фила и только его. Я ничего не видел, кроме белого света, а ощущения были похожи на полёт в невесомости, по крайней мере, именно таким я его и представлял.

Время текло странным образом, я чувствовал его, но не мог засечь. Тело пропускало время через себя, но не имело засечек или минутных долей. В памяти всплыли слова учёного о связи пространства и времени, но это нисколько не помогало мне сориентироваться. Иногда казалось, что я всё ещё в том доме или греюсь у костра, напротив сидит Кролин.

Белый свет сменился на необычайную картину, похожую на искажённое зеркальное отражение. Я понял, что могу двигаться, могу подлететь ближе и прильнуть к этой стене. Она не ощущалась материально, но была непреодолима.

Я увидел знакомый пейзаж деревни на болотах, лейтенант Прохоренко тонул в знакомом озере, но никого вокруг не было, никто не пытался его спасти. Я вдруг понял, что молодой офицер справился сам. Вот он, барахтаясь, отплыл на небольшую глубину и смог-таки выбраться на поверхность.

Нет, всё было не так!

Картина сменилась, я смутно опознал фигуру майора, он блуждал в густом тумане с автоматом в руках, двигался медленно, напряжённо, будто в любую секунду ожидал атаки исподтишка. Туман становился всё гуще, накатывали клубы, майор надел противогаз. На мгновение за спиной майора промелькнула тень, хотелось крикнуть, предупредить его, но я не смог. При этом я прекрасно помнил, что майора убил Святой, эти видения не могут быть правдой. Офицер повернулся ко мне спиной, загадочная тень мелькнула ещё раз, и я понял, что той тенью был сам Кролин.

Интуитивно я понимал, что мне ничего не угрожает, я лишь сторонний наблюдатель, попавший в неизведанное закулисье Зоны.

Майор подошёл совсем близко к моей линзе зеркального микроскопа. Офицер упал на колени, выронил автомат затем и вовсе повалился набок. Он корчился и извивался, как дождевой червь, вытащенный на поверхность.

Картинка не становилась чётче, но неожиданно для себя я нащупал второе зрение, с его помощью можно было разглядеть мельчайшие детали вплоть до пор на теле мучащегося бедолаги.

Кожа Кролина раскраснелась и покрылась язвами, – я видел такое у жертв лучевой болезни. Нарывы кровоточили и неестественно гноились в ускоренном темпе, местами целые куски кожи отпадали и оголяли красные мышечные волокна и белые жировые прослойки. Майор сильно иссох, а лицо его заострилось. Противогаз оплавился и прикипел к черепу, а жёлтые заострённые зубы прогрызли путь к жизни. Существо могло дышать только ртом.

Мне показалось, что я даже на секунды проник в мысли уродливого чудовища. Оно, несомненно, было разумным, жаждало рвать плоть зубами, хотело решить проблему одновременного дыхания и поедания мяса. Не проще ли проделать в гортани пару отверстий? Не знаю, чьи это были мысли, но существо выразило жалкое подобие радости и когтистыми пальцами вонзилось в свою же шею.

***

Я очнулся на сыром песке. Смеркалось. Неподалёку в сумраке разглядел знакомую резиновую лодку.

— Ты как?

Я обернулся на голос Тодда. Бледное лицо наёмника в сумерки было видно не хуже полной луны. Рядом с