Я довольно быстро дошёл до нужного места и постучался в уже знакомую дверь. Открыл Лёник и меня это насторожило. Вопрос «Где родители этого мальчика? Они ведь даже не были на ужине» не отпускал меня до самого момента ответа на этот вопрос. Впуская меня в дом, он не переставая бурчал себе под нос:

– Чего ты так рано пришел, я только из школы, вот делаю сейчас матешу. Нужно потом ещё «Отцов и Детей» двадцать страниц почитать или не надо, зависит от ситуации через десять минут. Поставь пока чайник нам, ща всё доделаю. Хозяйничай. Василе. Хе-хе-хе. Василе. Хе-хе-хе.

Меня немного оскорбило, что его рассмешило моё имя, но всё в тот момент можно было списать на молодость. Я последовал его совету и пошёл на кухню, на плите уже стоял чайник полный воды, и мне оставалось лишь зажечь огонь. Весь домик напоминал мне дачу моей бабушки. Всё также уютно и нет ничего лишнего. Всё на своих местах, даже календарь с быком за 2009 год. Может, он нужен для того, чтобы Леник не забыл, в каком году родился? О чём можно вообще говорить с ребенком? Хотя сегодня он впечатлил меня своими знаниями о деревне, да и вообще, как человек он очень удивительный, но в остальном – это ребенок, пусть и очень-очень необычный. И это ещё мягко сказано.

Он вышел из своей комнаты как раз тогда, когда чайник уже закипал и продолжил бурчать:

– Ну почему писать так долго. Хотя бы задания интересные. Ты уже расположился? У меня гости не часто бывают.

– У меня? А где родители твои? На работе? Они хоть знают, что к тебе послали ежедневно приходить студента?

– У меня их и нет. У других есть. Может, были, откуда-то я появился всё-таки. Может где-то они есть, но я привык жить так. Родители бы добавили лишних проблем, а так спокойно живу сам.

– Это как? Давно ты так живешь? Откуда ты вообще взялся здесь?

– Ты очень-очень много спрашиваешь. А-а-а-а, ты же тот, которому ничего не объяснили. Извини, иногда путаюсь. Какой чай будешь? Есть каркаде, а есть с мелиссой.

Я замешкался на пару секунд, делая выбор. Он продолжил говорить:

– Ты думаешь, потому что тебе не нравятся оба варианта, да? Каждый твой выбор – это расщепление. Ты можешь выбрать один чай, можешь выбрать другой, а можешь отказаться от чая. Что и к чему приведет ты знать не можешь, даже я могу понять, как это повлияет на тебя только в ближайшие пять минут.

– Ты вообще, о чём? Какое расщепление? Тебе сколько лет? Говоришь, как пугающие слишком умные дети телепаты из фильмов ужасов. Тебя разве не должны интересовать мобильные игры про большие машины, велосипеды, карточки с мультяшными героями? – попытался было я наладить с ним контакт.

– Ты очень-очень-очень много спрашиваешь. Ты тот, которому вообще ничего не объяснили? Да что же такое, я думал, хоть тут хотя бы раз повезет. Это будет трудновато. Смотри, попробую снова. Тебя направили к трём людям не просто так. Я родился прямо тут, в этом доме, не помню ничего до трёх лет. Потом помню, что лицо мужчины или женщины, или бабушки или ещё пяти человек. Воспоминания начали сильнее проясняться. Помню, как учился со всеми детьми, мне читали в шесть лета «Тома Сойера» или «Геккельбери Финна или Приключения Фунтика» или ещё пять вариантов книг. В восемь лет я впервые увидел свою смерть. Мне было очень плохо, я не понимал, где нахожусь. Просыпаюсь сегодня в одном доме, завтра в другом и все вокруг делают вид, что всё обычно и нормально. Все, кроме одного человека. Ты его, наверное, уже встречал. Он пришёл ко мне, когда мне было девять и научил всему, что знал. Понимаешь. Как бы так сказать. Я живу сразу в восьми вариантах событий. В восьми вариантах развития моей истории. Вот ты не можешь сейчас выбрать, какой чай тебе попить, а я, например, вижу, как пью сразу оба чая, как выливаю тебе чай на голову за то, что ты посмеялся надо мной, и как ты вообще не пришел ко мне, а я пью сок, который стоит в холодильнике. Это можно контролировать, можно понимать, что я сейчас нахожусь в своей истории и просто подглядывать. Если бы я продолжил жить, как жил раньше, то просто бы сошёл с ума. Вот прямо сейчас мне очень повезло, Лёнику из другой истории моей жизни помогли с трудным примером, а я всё подслушал и сейчас напишу ответ. Из всей деревни так могу только я. В других историях моей жизни я так не умею. За три года вот таким подглядыванием я прочитал столько книг, посмотрел столько передач, столько фильмов и послушал столько музыки, что можно даже сейчас поступать туда, где учишься ты. Ясно?

– Меня как будто ударили мешком по голове. А есть какие-то доказательства помимо твоих слов? Как я могу быть уверен, что это не просто фантазии?

– Эх, вот почему вы всё такие? Ни один просто так не поверил. Смотри, тебя зовут Василе, всем ты представляешься Василий, потому что стесняешься своего имени, в седьмом классе у ты любил девочку, но она ничего не чувствовала к тебе и только смеялась, поэтому у тебя образовалась травма. В одиннадцатом классе ты встретил ещё одну девушку, с которой ты повстречался три месяца, после чего она бросила тебя из-за того, что решила поехать учиться заграницу, но при этом никуда не поехала и поступила в педагогический университет в Архангельске, её большие, на выкат, глаза до сих пор иногда снятся тебе. Единственное воспоминание о твоём дедушке по маминой линии – это когда в первом классе он научил тебя завязывать шнурки, больше ты о нём ничего не помнишь. Пароль на твоем телефоне: три, два, два, один. На компьютере почти такой же, но ты добавляешь ещё одну тройку в конце. Достаточно?

Я был в ступоре еще минут пять, а затем решился задать вопрос, хоть и примерно знал ответ:

– Как? Откуда ты это узнал?

– Ты сам всё рассказал, но не мне, а другому Лёнику. В той сюжетной ветке, в которой ты попал сюда на неделю раньше.

– На неделю? И что там? Я жив?

Он замешкался, но потом заговорил:

– Да, вроде, жив, но я не слишком подглядываю туда, там всё туманно.

– Стой, ты еще до этого сказал, что ты умер в одном из вариантов развития событий. Это как? Что ты видишь там?

– Там… Там просто пусто. Когда я подглядываю туда, то ничего