Нефтяник, банкир и режиссер снова врубили привычный режим «лебедь, рак и щука». На поляне их не интересовало решительно ничего, и идти надо было во все стороны, если смотреть на их вариативно указующие персты. Я сел на корточки и закурил. То, что подо пнем нас ожидала какая-то тайна, сорвавшая со своих мест и притащившая сюда не самых незанятых людей Москвы, да и России, я не сомневался. Холодок, не отпускавший среди изуродованных кривых елок, проходил, шерсть на загривке опускалась. Возвращалось рациональное мышление, и оно имело один вопрос — как сдвинуть с места эту громадину? В ней тонны полторы ведь, не меньше.

— Федор Михалыч, Федор Михалыч! Тут штыри какие-то железные!, — разлетелся над полянкой высокий голос лягушонка-Витька. Возле него тут же как из-под земли вырос помощник Второва. Ого, значит, умница и эрудит, оказывается, еще и тезка бессмертного классика? Вслед за ним подошли и мы.

Бойцы с лопатами освободили из-под мха, дерна и слоя земли два покрытых коркой металлических лома или две очень толстых арматурины длиной метра по полтора каждая. К ним крепились железные петли, уходящие вниз, под пень. Одна, левая, была отломана — отгнила за века, наверное. Ускорившись, парни обкопали пень по периметру. Сняв полметра грунта, стало видно, что площадка вокруг выложена какой-то древней тротуарной плиткой, похожей на плоские кирпичи — плинфу. Видимо, выкладывать важные места специальным покрытием на матушке-Руси издревле считалось святым делом.

Богатырь Саня по команде Федора подсел под великанский пень, который казался вдвое больше после того, как корни у основания освободили от земли. Поднатужившись, крякнул… И едва не оторвал громадину напрочь, потому что она подалась с неожиданной легкостью. Свалившись на задницу, Саня охнул и уставился на пень с обратной стороны, как, впрочем, и все присутствующие. Ну а чего бы и не посмотреть? Не каждый день встречаешь кусок дерева размером с легковой автомобиль. Притом полый внутри, выжженный, судя по угольно-черному нутру, покрытому какими-то узорами и символами. Чаще всего попадался равносторонний крест, каждый конец которого был перечеркнут. «Нам хана» — выдохнул внутренний фаталист. Реалист порылся в памяти и сообщил, что это символ Мары-Марены, отвечавшей в древнерусском пантеоне за холод и смерть. Радости в его голосе не было никакой. Я автоматически отшагнул назад, растопырив руки, так, чтобы позади остались Второв с Суворовым, тут же замершие. Передо мной очутился Федор Михалыч, причем так внезапно, что я аж вздрогнул. Он махнул рукой, и к пню шагнули напряженные ребята с какой-то аппаратурой военно-научного вида. Той, что и выглядит непонятно, и сделана крепко, хоть гвозди забивай.

— Куда ты завел нас, Сусанин-герой? — негромко поинтересовался эрудит, не поворачивая головы.

— Идите вы нахрен, я сам тут впервой, — растерянно выдал я на автомате, опять забыв подумать, прежде чем открывать рот. За спиной раздались два одновременных стариковских смешка.

— Чисто, Федор Михалыч, — доложил один из военно-научных сотрудников, что водил перед пнем штуковиной, похожей на сдвоенный локатор, — ни заразы, ни излучений, ничего.

Помощник махнул — и Витек-сапер осторожно приблизился к вставшей на попа гигантской пустой коряге и принялся водить из стороны в сторону катушкой, временами замирая и прислушиваясь, видимо, к сигналам в его забавных белых наушниках. Кто только догадался приделать светлую глянцевую деталь к поисковому прибору?

— Федор Михалыч, есть сигналы! Тут пять продолговатых предметов одинакового размера, и в них в каждом — устойчивый сигнал благородных металлов!, — звонко доложил лягушонок, стянув «уши» на шею. На меня он посмотрел, как житель далекой глубинки на впервые увиденную Спасскую башню, с каким-то торжественным изумлением. В это время мне сзади прилетело два одновременных хлопка по плечам, да таких, что только голова дернулась. У стариков руки были, как я помнил, жесткие. И сил явно было не занимать. От этой мысли родился протяжный, прерывистый вдох.

Сундуки извлекли с превеликой заботой и осторожностью. Выкапывали чуть ли не вручную, ладонями, а поднимали, подведя под каждый специальную подушку, куда подкачивался воздух. В надутом виде напоминало спасательный плот, ярко-желтый, хоть и чуть запачкавшийся при установке. Борта «плотов» туго, но бережно сжали ящики. К специальным «ушкам» по углам прицепили тросы и вытянули лебедкой. Она заодно сообщила, что весил каждый чуть больше центнера.

— Пять сундуков окованных семипудовых, — тихо и торжестенно проговорил Второв, стоявший рядом со мной, как будто цитировал какие-то древние источники. В грамотке про вес ни слова не было, я помнил точно. Значит, по ней выяснили только локацию, а про содержание и прочие массо-габаритные характеристики было где-то еще, о чем всяким нечаянным гражданам, вроде меня, знать было необязательно.

— Толя, два шага назад, — раздался голос Александра Васильевича, да такой, что назад шагнул даже я, хотя твердо знал, что зовут меня точно не Толей. Таким голосом только костыли в шпалы забивать, пожалуй.

— Александр Васильевич, но надо же вскрыть, посмотреть!, — протянул банкир, отскочивший от сундука, к которому подбирался с раздобытым где-то топором.

— Сунешься — я тебя сам вскрою. И посмотрю, — голос Суворова был равнодушно-тусклым, мрачным и спокойным, как лунный свет. И страшным, как если бы на этот свет я смотрел, лежа живым в могиле. Не вздрогнули от него на поляне, пожалуй, только Второв и пятеро тигров из команды товарища директора.

— Сундуки забираю я. С результатами оценки каждого из вас ознакомят. Фото- и видеоматериалы предоставят, — закончил он. Спорить с сухим мертвенно-бледным лунным светом дураков не нашлось.

Группа сворачивалась, а я, воспользовавшись тем, что Витек стоял один и готовился, кажется, упаковывать свой навесной экскаватор, подошел к нему и спросил:

— Вить, а до какой глубины оно работает?, — сапер подскочил от неожиданности, хотя шел я, вроде, не таясь.

— До двух с половиной метров, только катушку надо поменять, — ответил он, а в глазах стал разгораться азарт. Люблю увлеченных профессионалов, с ними приятно иметь дело.

— На полтора метра вправо и на метр вниз вон от того края — дотянется?, — я смутно помнил что-то про квадрат какой-то гипотенузы, но решил не увлекаться расчетами. Ну не мое это. Совсем.

— Должен, — и Витек спрыгнул в пустую яму, аккуратно и бережно придерживая металлоискатель. Сделал серьезное лицо, натянул наушники, и у меня в голове снова заиграла та песня про лягушонка в шлеме: «Тыры-дыры дын-дын. Динь — динь!». На