переменным успехом для тех и других. Летом 1460 года победа сторонников Йорков при Нортгемптоне была достаточно решительной, чтобы заставить королеву Маргариту Анжуйскую бежать в Шотландию, но вскоре она в сопровождении шотландской армии отступила на юг. Примечательно одно свидетельство о речи, произнесенной Маргаритой перед своим войском, – в своем роде столь же героической, как речь Елизаветы I в Тилбери. «Я часто нарушала английскую линию фронта. Я уничтожала войска куда более непоколебимые, чем те, что воюют с нами сейчас. Вы, когда-то последовавшие за крестьянской девушкой [Жанной д’Арк], ныне следуете за королевой… Я либо одержу победу, либо буду повержена вместе с вами». В битве при Уэйкфилде войска Маргариты победили герцога Йоркского, но всего через несколько дней его 18-летний сын Эдуард уже наступал на Лондон. В марте 1461 года в жуткой битве при Таутоне Эдуард одержал кровопролитную победу, позволившую ему стать признанным королем Эдуардом IV. Еще одной жертвой Йорков и их сторонников стал Оуайн Тюдор, который был схвачен и казнен в 1461 году. Но его сын Джаспер, оказавшийся в изгнании, как и сами король и королева Ланкастеры, никогда не прекращал сражаться в арьергарде на стороне Ланкастеров. Тем временем его малолетний племянник Генрих Тюдор воспитывался одним из стойких сторонников Йорков, хоть и в комфорте и безопасности.

Новый режим Йорков успешно пришел к власти. Восемнадцатилетнего Эдуарда направляли и поддерживали наставник, граф Уорик, и властная мать Сесилия. Оставался один насущный вопрос: на ком жениться новому королю?

5

Йорк: 1461–1485 гг.

Как диктует предание, это должно было случиться в первый день мая – «день любви per eccellenza[68]» согласно куртуазной теории; день, когда начались поиски возлюбленного в «Романе о Розе»; день, в который уже почти полтора века в Тулузе проводились Цветочные игры – конкурс поэзии трубадуров. Как сказал Томас Мэлори, «все вы, влюбленные, отмечайте всегда наступление месяца мая, как делала и королева Гвиневра»[69].

Речь идет о еще одном браке, способствовавшем становлению династии Тюдоров. В отличие от замужества бедной Маргарет Бофорт, это был союз, возможно, и не куртуазный, но по-своему необычайно романтичный.

Такая хрупкая династия, как династия нового короля Эдуарда, нуждалась в подкреплении мощным политическим брачным союзом – это соответствовало традиционной практике для королевских семей. Но вместо этого – во всяком случае, так гласит популярная романтическая версия их первой встречи – внимание короля привлекла красивая молодая вдова, которая будто нарочно ждала под дубом у своего семейного поместья в Графтоне, чтобы перехватить Эдуарда, когда он будет проходить мимо.

Одна версия истории утверждает, что это произошло 1 мая 1461 года, всего через несколько недель после того, как 18-летний Эдуард захватил трон. По другой, более правдоподобной версии, это случилось три года спустя, в тот же день или даже позднее, в другое время года. Если в языческой традиции Первомай больше связан с любовью, чем с браком, то эта история включала в себя как любовь, так и брак, что по меркам эпохи еще сильнее нарушало общепринятые границы.

Звали молодую вдову Елизавета Грей (урожденная Елизавета Вудвилл), а ее муж погиб, сражаясь на стороне Ланкастеров.

В тот период Елизавета надеялась получить наследство за двух своих малолетних сыновей, обратившись к королю Йорков. По словам историка XVI века Эдварда Холла, Елизавета Вудвилл «снискала в глазах короля такое благоволение, что он не только оказывал знаки внимания ее костюму, но и с великим рвением предался мечтам о ней самой… Ибо она была женщиной… такой красоты и любезности, обладала столь сдержанными манерами, прелестной внешностью и женственной улыбкой (не слишком призывной, но и не слишком скромной), не говоря уже о столь красноречивом языке и содержательном остроумии… что ей удалось прельстить и подчинить себе сердце великого короля».

После того как Эдуард, по словам Холла, «хорошо рассмотрел все очертания ее тела, оценил благоразумие и женственность манер», он попытался подкупить ее, чтобы она стала его любовницей (под более лестным куртуазным прозвищем «суверенная дама»), надеясь в дальнейшем сделать ее своей женой. На что Елизавета ответила, что, «поскольку она по его меркам не достойна чести стать его женой, то по меркам собственной чести она слишком хороша, чтобы быть его наложницей». Этот ответ воспламенил короля таким «горячим, обжигающим огнем», что он действительно решил на ней жениться.

Хронист-современник Роберт Фабиан так описывает церемонию бракосочетания, состоявшуюся рано утром 1 мая в Графтоне: «На этой свадьбе не было никого, кроме жениха, невесты, герцогини Бедфорд, ее матери, священника, двух знатных дам и молодого певчего. После церемонии супруги [или один король] отправились в опочивальню и пребывали там три или четыре часа». Затем король навестил своих придворных, будто приехал с обычной охоты, а потом вернулся в Графтон, где Елизавету каждую ночь «приводили к его постели, соблюдая такую секретность, что кроме ее матери почти никто не был тому свидетелем».

Томас Мор, опиравшийся на работы Холла, излагает тот же сценарий: король воспылал любовью к женщине, которая была «красива, миловидна, небольшого роста, хорошего сложения и очень умна»[70] и заявила, что, «хоть она слишком скромна, чтобы стать его женой, однако все же слишком хороша, чтобы стать его любовницей»[71]… Как гласило одно из правил Андрея Капеллана: «Не пристало любить тех, с кем зазорно домогаться брака»[72]. Мор повествует, что Елизавета целомудренно отвергала знаки внимания Эдуарда, но «так умно, так изящно и такими искусными словами, что скорее разожгла, а не угасила его желание»[73]. Тот же метод снова сработал, когда Анна Болейн опробовала его на внуке Эдуарда и Елизаветы Генрихе VIII. В свое время Генрих станет почти точной копией Эдуарда, вплоть до огромного роста, рыжей шевелюры и необычайной привлекательности. Исторические события подскажут еще одно сходство.

Другие писатели конца XV – начала XVI века предлагали более мелодраматические версии сцены знакомства Эдуарда с Елизаветой. В одном из самых патетичных вариантов – книге стихов «Об удивительных женщинах» (De Mulieribus Admirandis), написанной Антонио Корнаццано в Италии вскоре после этого события, – Елизавета оказывает королю сопротивление с помощью кинжала. Другой итальянец, Доменико Манчини, в 1483 году свидетельствует, что, напротив, кинжал – «так гласит история» – приставил к горлу Елизаветы Эдуард. Опять же, по версии Мора и Холла, «она оставалась невозмутимой и полной решимости скорее умереть, чем жить с королем во грехе. Вслед за чем Эдуард возжелал ее еще сильнее и счел даму достойной чести стать королевской супругой».

«Фрагмент» Томаса Хирна, написанный в начале XVI века одним из придворных Эдуарда более позднего периода, сходным образом повествует о том, что Эдуарду, «этому похотливому государю, удавалось поколебать строгость и целомудрие множества дам и джентльменов», но, попытавшись