– Фух! Повезло!

Михаил, не смотря на лихорадку, а возможно как раз таки из-за нее, был воодушевлен и совсем не голоден. Легкомыслие овладело им. Он вскочил на ноги и побрел по коридору, ощупывая рукой стену и мечом пристукивая «цок-цок» по полу перед собой. Свет не зажег, шел в полной темноте, шумел, и даже не задумался о том, что больше не хромает и боли ран не ощущает. Энтузиазм, почти как на прогулке в парке.

А в то же время, на том месте, где Михаил устраивал привал, вода, которую он только что пролил, окрасилась в красный, зашевелилась, вздыбилась и разделившись на кровавые жгуты проникла в щели между кирпичами, устремилась к своим истокам.

«Цок-цок» – парень беззаботно разгуливает по подземелью и даже песню напевает: «пара-па-пам-парам-пам-пам!», но вдруг замер и прислушался: «А-а-а!» – детский плач донесся до его ушей.

«Ребенок? Здесь? Но в подземелье опасно. Я должен поспешить, спасти его, пока еще не стало слишком поздно»

Михаил ускорил шаг и, ориентируясь по звуку, каким-то чудом отыскал роскошные покои – спальню, в центре которой стояла колыбель. Естественно он не мог увидеть ее в темноте и потому, отчего-то вдруг резко утратив страх перед светом, создал огонек. Только тогда он заметил бледные тени-привидения, силуэты в платьях парили между ним и колыбелью. Если бы он зажег огонь раньше, то знал бы, что некоторые из них уже давно следуют за ним и пытаются остановить.

Парень окружен призраками, но даже не вздрогнул. Единственное, что он замечает это плач младенца и колыбельку впереди, покачивающуюся с тихим скрипом. Свет пламени коснулся колыбели, у изголовья она накрыта простынею, а под простынкой чернеет непроглядная тьма, которую свет не может преодолеть. Младенец все плачет и плачет. Один из призраков покачивает колыбель, другой над чернотой играет призрачными куколками словно марионеточный мастер.

Михаил шагнул вперед, хотел приблизиться к колыбели, но прямо перед ним возник статный силуэт увенчанный диадемой и в изысканном платье. Призрак раскинула руки в стороны и жалобно взвыла «у-у-у!», как будто защищая свое чадо.

Парень встретил взгляд статного привидения и ощутил боль, словно множество крохотных иголочек впивается в его лоб, а вместе с болью возник нарастающий звук: «ро-о-О-О-О…», и за ним глухое «ПУ!» и уши заложило, как будто оглушило взрывом. Закружилась голова, но благодаря этому Михаил пришел в себя. (Или почти пришел)

– Какого хуя я делаю?

Он смотрел по сторонам и видел лишь полупрозрачные лица призраков, попятился. «У-а-а-а!» – младенец заревел еще громче.

«Западня, однозначно западня!»

Парень побежал прочь, проходя призрачные тела насквозь, при этом каждый раз его обдавал леденящий душу холод. Когда Михаил выбежал из спальни, детский плач в одно мгновение утих, будто оборвался. А парень убегал, несколько призраков кружили над ним, словно подгоняя, и прекратили преследование только тогда, когда он миновал арку украшенную розами и существами чем-то похожими на херувимов. Только крылья у них были совсем не ангельские.

Убегая, парень не заботился о том, что может потеряться, он и так уже потерян сильнее некуда. Вырвался на открытое пространство, оглядывался и бежал зигзагами, не думая об осторожности. И потому, когда усмирил страх и остановился, осознал, что не может понять даже то, с какой стороны прибежал. Зато он понял, что забрел в огромный зал, и им овладело смутно чувство «deja vu».

«Снова я вернулся сюда. Наверное, это центральное помещение».

(Или, по крайней мере, очень сильно на него похожее)

В прошлый раз, чтобы не заблудиться, он шел вдоль стены, но в этот раз их рядом нет, ведь бежал он безрассудно. На небольшом пространстве, освещенном пламенем, нет никаких ориентиров – ни мебели, ни статуй, ни столбов. А под ногами сплошная единообразная кирпичная плитка.

Выбора не было, Михаил пошел в случайном направлении и вскоре, таки наткнулся на статую. Она была размером с человека и его же изображала – лысый мужчина в одеянии древнего грека или может быть римлянина, который застыл, совершая шаг.

«Чувствую в ней магию. Знаю, опыт уже был... Не вглядываться в статуи. Не вглядываться в статуи!»

Парень поспешно отвернулся, намеренный всеми силами игнорировать каменного грека, но проходя мимо, сам не понимая, зачем это делает, взмахнул рукой, и саркастично вякнул:

– Сдрасьте!

Статуя не ответила.

Михаил шел, чувствовал затылком магию. Он оглянулся и увидел у себя за спиной все того же грека.

– Я здесь уже проходил?

Вытер пот с горячего лба. У парня все еще жар. Проходит через зал, а магия все так же позади. Остановился, развернулся.

– Я все еще на том же месте? Какой-то бред.

Идет дальше, а магия, казалось бы, преследует его.

– Э-э-э! Тебя здесь не должно быть – сказал статуе.

Он пробежал немного, но странное чувство все никак его не покидало. Он снова оглянулся – лысый грек снова за спиной.

– Не ходи за мной!

Но стоит отвернуться и статуя идет. Или быть может, Михаил застрял на одном месте?

– Хватит меня преследовать!

Статуя не слушает.

– Отстань или ответь хоть что-нибудь.

Молчание.

– Ты только со спины заходить горазд? Втихаря, пока никто не видит. А в лицо мне ничего не хочешь сказать? Боишься? – Михаил пригрозил пальцем – Правильно! Я Думгай!

Путь парня продолжается, и лысый грек за ним идет.

– Ну хватит! Это уже раздражает. Отстань! – Мишаня подкрепил свои слова звонким «дзынь!» – легкий ударом меча плашмя по статуе.

Идет дальше и вдруг чувствует, как на его плечо ложиться рука, но он не поддается а, ловко вывернувшись, оборачивается и тычет мечом в лицо статуи.

– Последнее предупреждение лысый иначе порублю в капусту… Ну или в каменную крошку.

Мишаня пригрозил, но отвернувшись, вдруг почувствовал, что статуя вцепилась в его капюшон.

– Бля! – парень дернулся, хотел отпрыгнуть, ткань затрещала и порвалась, а Мишаня упал на спину. Он вперил взгляд в лысого грека и приготовился уклониться от следующей атаки, но статуя не движется. Ее ладонь крепко сжимает кусочек капюшона.

Не отводя взгляд от противника, парень встал.

– Да ты нарвался! – стукнул лезвием меча по шее статуи, отдача пробрала руку до костей, а на статуе лишь небольшой скол.

– Ауч! Ох блин! Извиняй брат – одумался Мишаня и попятился назад.

А статуя казалось, не собирается его преследовать, она скрылась в тени. Михаил, пятясь, осматривался и в разные стороны направлял