в платьях ампир сидели на травке, из-за дерева выглядывал арлекин. Костя присмотрелся к автографу в нижнем правом углу, и действительно разглядел подпись К. С.

– Это правда Сомов? Подлинный? – спросил он изумленно, оборачиваясь к Вере.

– Правда. Мой любимый художник.

– Мне тоже нравится.

– Я заметила. У тебя в комнате репродукция висит.

– Да, оригиналами похвастаться не могу, – усмехнулся Костя.

– Я, собственно, тоже. Картина не моя, мужа. Хотя формально – его подарок на годовщину свадьбы.

Костя подошел ближе, благоговейно склонился к холсту. Искры превратились в пятнышки краски, и он сразу отступил, чтобы не терять ощущения колдовства. Румяные барышни хохотали, переглядываясь между собой, небо с одной стороны было еще розоватым от заката, а с другой сгущалась ночная чернильная синева.

С легким вздохом Костя перевел взгляд за окно, рядом с которым висел Сомов. То выходило на людную Кертнерштрассе, по ней тек непрерывный поток пешеходов. Напротив светилась вывеска кафе; уличные столики были расставлены на небольшом пятачке, застеленном досками и огражденном туями в горшках. Шум с улицы в квартиру не проникал, внутри было тихо и приятно пахло смесью сандала, кофе и ванили.

– Гостевая спальня там, – Вера указала в сторону короткого коридора, – пойдем, я покажу.

Костя как раз думал, где она его поселит – вряд ли с собой вместе, – и сейчас вопрос разрешился, пусть и не совсем так, как ему хотелось. Следом за ней он прошел через коридор к комнате, которую почти целиком занимала двуспальная кровать под изумрудно-зеленым покрывалом. Тумбочку в изголовье заменял настоящий барабан, на нем стояли прикроватная лампа и дорожные часы в кожаном футляре, наверняка старинные. Костя покопался в памяти и извлек оттуда подходящее слово: хронометр.

– Здесь своя ванная, – Вера распахнула дверь в тон стены, которую Костя сразу и не заметил. Ему открылась сияющая белизной мраморная плитка в бежевых прожилках, большое зеркало с подсветкой, стеллаж со стопками полотенец, шампунями и прочей косметикой в одинаковых голубых флаконах.

– Ты располагайся пока, осматривайся, можешь на кухне поискать что-нибудь перекусить. В холодильнике должны быть фрукты. А я съезжу на работу на пару часов, потом вернусь, и пойдем погуляем. Поужинаем где-нибудь. Ты же не против?

Костя помотал головой, потом, сообразив, что это может быть воспринято как отказ, еще и кивнул. Такая Вера – хозяйка большой квартиры, сотрудница международной организации на высоком посту, деловитая и сдержанная, – показалась ему незнакомкой, и он, смущенный, чуть ли не пожалел, что прикатил экспромтом в чужой город, поддавшись искушению.

– Тогда я побежала. – Вера вышла из спальни, оставив дверь открытой, и Костя отправился за ней в прихожую, провожать. Она указала на запасные ключи, висевшие на крючке возле платяного шкафа:

– Если захочешь выйти, бери. Но лучше дождись меня, ладно?

– Конечно, – кивнул он. – Я душ приму. И посплю, что ли. Чтобы быть во всеоружии.

Вера напоследок глянула в зеркало, поправила волосы – правда, они и так были в порядке, – и вышла. Костя услышал, как прошелестел лифт, потом заперся изнутри на задвижку и вернулся в гостиную. Снова встал перед Сомовым, прикидывая в уме, сколько такая картина могла стоить. Рассмотрел и другие, но они уже не были такими чарующими – в основном голландцы с их знаменитыми натюрмортами. Фазаны на закопченных столах, медные вазы с грушами и виноградом, тусклые бутыли коричневого стекла… Похоже, вкусы у Веры с мужем расходились кардинально.

Он прошел на кухню, блиставшую фасадами из полированной стали, с огромным холодильником, открывавшимся на обе стороны, как гардероб. Там была минеральная вода, несколько пакетов с соевым молоком, красиво упакованные апельсины, яблоки и клубника, гроздь бананов. Оторвав от нее один, Костя сунул его под кран, очистил и быстро прожевал. Выкинул кожуру, вытер руки девственно-чистым полотенцем, висевшим на стальном поручне вдоль столешницы. Увидел встроенную кофемашину, подумал было сварить себе кофе, но понял, что не знает, как работает загадочный агрегат, и решил не экспериментировать.

Вернулся обратно в коридор и, поколебавшись, заглянул в соседние двери. Там оказалось еще две спальни и библиотека, полная старинных томов в тисненых обложках. Костя достал один, потом другой – все на немецком. Он вздохнул, поморщился, поставил книги обратно. Сунулся в окно, но тут оно смотрело на переулок и ничего интересного внизу не происходило.

Оставалось только последовать плану, который он изложил Вере: принять душ и лечь спать, чтобы время прошло быстрей.

Сидя в машине, везущей ее через Дунай, Вера быстро набирала в телефоне сообщения секретарю: заказать на вечер стол в ресторане, на ближайшие дни обязательно билеты в оперу, освободить завтрашнее утро и вечер пятницы.

Проведя несколько часов в обычном плотном графике, она еще успела заскочить в салон на массаж и маникюр. Мастера, знавшие ее уже давно, о предпочтениях не спрашивали, просто улыбались и сразу приступали. Негромкая музыка, мягкий свет и приятные запахи внушали легкость и чувство уверенности в себе. Освеженная, обновленная, она вышла в наступающий вечер и пешком двинулась в сторону цветочного рынка.

Купила большой букет роз с зеленью эвкалипта, попросила завернуть в простую слюдяную пленку без украшений. С цветами в руках медленно прогулялась по переулкам до дома, поднялась на лифте и замерла перед дверью, не решаясь войти. Приложила руку к прохладному дереву, погладила светлую краску, коснулась скважины замка в медной накладке. Постаралась успокоить дыхание, улыбнулась, набираясь храбрости. Наконец, сунула в скважину ключ и повернула. Дверь не поддалась – похоже, ее заперли изнутри. Вера нажала на кнопку звонка, по квартире разнесся музыкальный звук, похожий на бой часов. Прошлепали шаги, стукнула защелка, и на пороге возник Костя в банном халате. Вид у него был встрепанный и удивленный.

– Я тебя разбудила?

– Ага, – кивнул он. – Свалился и заснул, сам не заметил как.

Он отступил в сторону, впуская ее; Вера протянула ему букет, и Костя неловко взял его одной рукой.

– Держи крепче, уронишь, – рассмеялась она, скидывая обувь.

Костя перехватил букет поудобнее, покрутил головой, придумывая, куда бы его деть.

– Неси на кухню, я сейчас.

Костя замер в нерешительности, словно забыл, где эта самая кухня. Вера подтолкнула его в спину, повернула в нужную сторону. Костя был босиком, голые ноги оставляли на паркете круглые теплые следы, которые тут же таяли, испаряясь.

В гостиной Вера взяла с консольного столика большую латунную супницу, которую использовала как вазу, и отнесла на кухню. Налила воды и опустила туда розы, сняв предварительно упаковку. Костя наблюдал за ее манипуляциями, почесывая в затылке и подавляя зевоту.

– Ну вот, – сказала Вера удовлетворенно, – красота же?

Костя наклонился и понюхал