Власть неотделима от экономики, потому что государство всегда было, есть и будет самым крупным и главным хозяйственным игроком. Можно сказать, что государство было создано для того, чтобы появилась экономика. Без него все процессы товарообмена скатываются к грабежу, а трудовые отношения между гражданами — к насилию и рабскому труду.

Модные либеральные теории об отмирании государства и замене его саморегулирующимися сетевыми коллективами граждан — не что иное, как вредные политические фантазии, которые в США и Великобритании производят на экспорт и для внутренних «лохов». Все так называемые страны «золотого миллиарда» постоянно усложняют свои государства и делают их все более живыми, заставляя осваивать новые отрасли. Лучше всего у государства получается нарушать финансовый суверенитет граждан, поэтому налоговые службы работают как часы и используют новейшие технологии.

Современное государство пытается связать общество с собой как можно бо́льшим количеством связей. Однако их качество зависит от места человека на социальной лестнице. Государство стремится полностью контролировать и обеспечивать жизнь высшей и низшей прослойки общества. Для последних создана универсальная тюремная система, которая появилась вместе с государством. Государство — бездушная система систем, которая таким образом дисциплинирует и мотивирует все общество: вот куда надо стремиться, чтобы стать элитой, а вот куда можно попасть, если нарушать нормы и правила. Поэтому обыватели больше всего любят криминальную и светскую хронику, а государству не нужны выборы. Однако они необходимы правящим элитам и изредка бывают полезны обществу — как минимум для того, чтобы выпустить пар противоречий на жарких дебатах.

Главная роль выборов проявляется после их завершения. Результаты выборов — форма контракта по распределению госдолжностей. Чтобы дележ произошел, требуется согласие проигравшей стороны со своим поражением. В этот момент открывается ахиллесова пята выборов: они могут превратиться в гражданский конфликт или даже в войну. Данный эффект известен, его давно изучают наши бледнолицые братья. Именно поэтому они так много внимания уделяют реформированию местных выборных систем по западному образцу. Поэтому майданы случаются во время выборов. По этой же причине государство Украина все годы своего существования находилось в «вилке» президент/Рада, с которой элиты пытались разобраться посредством выборов. Президентский пост, рожденный из обмана незалежностью, не давал покоя тем, кто окопался в Раде. Каждые выборы превращались в реальную схватку за власть, и это виделось настоящей демократией. Украинские элиты посчитали, что выставление конфликтов на публику и есть публичная политика. Новое государство, рожденное на выборах, только выборами поддерживало интерес к себе. Нерешенный вопрос о власти между президентом и Радой был центральным на всех выборах начиная с 1994 года.

Поэтому, анализируя в следующих главах крах и захват государства, особое внимание я буду уделять ходу и результатам выборов. Но если в первом томе «Украинской трагедии» анализировались настроения общества, то здесь мы будем рассматривать результаты выборов в Раду и отдельно — президентские. Рада интересна с точки зрения того, какие группировки и партии приходили к власти. Президентские менее важны, потому что все без исключения фиксировали наличие двух больших электоральных регионов: Центр — Северо-Запад и Юго-Восток. На двух полюсах — в Тернополе и Луганске — голосовали прямо противоположно. На выборах в Раду это приводило к тому, что свою долю власти получали все регионы, а вот на президентских какая-то сторона всегда чувствовала себя несправедливо проигравшей. Действительно, сложно признать себя меньшинством в стране, когда в твоем городе таких, как ты, — 90 %. Поневоле сделаешь вывод: в стране что-то не так. В твоем городе все точно нормальные — значит, ненормальные живут на противоположном полюсе.

Из-за нерешенного вопроса о государственной модели президентские выборы всегда проходили по сценарию второго тура, то есть соревновались не рейтинги, а антирейтинги. Но ведь выбирая меньшее из зол, все равно выбираешь зло.

На самом деле в новейшей украинской истории большее значение имели региональные выборы, особенно конкуренция за посты мэров в мегаполисах — Одессе, Харькове, Киеве или Львове. Вот где можно было увидеть первозданную борьбу за власть, когда хороши все методы, вплоть до самых криминальных.

Наконец, выборы нужно анализировать с точки зрения их инвесторов. Реальное политическое влияние бизнеса определяется умением инвестировать во всех политиков и выходить в плюс независимо от результатов. Так формируется пресловутое «глубинное государство» — частные корпорации, которые становятся больше, чем государство, захватывая его части. На Украине таковыми стали Ринат Ахметов, Виктор Пинчук и Игорь Коломойский, добившиеся максимальной концентрации непрямой власти и влияния. Однако были и особые феномены, вроде Юлии Тимошенко и Петра Порошенко, когда олигарх трансформировался в госчиновника и политика, оставаясь при этом миллиардером. В этом проявилась культурная особенность украинской политики — жажда публичности у элитариев. Такую же черту можно наблюдать у элитариев в Молдове, Киргизии, Армении и Грузии.

По этой причине в дальнейшем разборе мы будем отдельно анализировать выборы в Раду, президентские гонки и политические интриги, которые разыгрывали реальные хозяева Украины с помощью выборов.

Хозяйственный каркас Украины

Чем ниже уровень государства, тем отчетливее видны интересы элит за политической ширмой. На более высоких уровнях становится больше идеологической риторики, хотя на практике это означает, что элитарий решил нанять профессионалов.

Настоящего элитария интересует только власть и влияние, что доказал еще Макиавелли. Поскольку власть должна быть осязаема, элитарий стремится ее опредметить. Единицы способны выражать и концентрировать власть в идеях, а не в предметах — приказах, распоряжениях, повелеваниях. Единственный способ показать власть — обладать чем-то. И дело не в деньгах. Хозяин небольшого, но монопольного рынка в райцентре чувствует больше власти, чем владелец одного из 500 ТРЦ в Москве. Вопрос собственности всегда остро стоял в обществе и определял место владельца на социальной лестнице. Даже советская власть, искоренившая частную собственность, не смогла искоренить собственность личную. Кто забыл, как все было устроено у наших предков, пересмотрите «Берегись автомобиля». Так что вопрос о власти — всегда вопрос о хозяйстве, а не об экономике. Еще важны инструменты навязывания воли, что выражается в статусе.

При этом никакие частные накопления не способны дать полноту власти, которую может дать государство. И главное — государство контролирует всю хозяйственную жизнь в стране на уровне налогов, законов, пошлин и тарифов.

В случае Cоветского государства дела обстояли радикально иначе. А государство Украина в момент своего рождения было сверхгосударством на хозяйственном уровне. Несмотря на то что в торгово-финансовой сфере бушевал кризис, хозяйственная база