Шрифт:
Закладка:
Президент № 1 не смог удержать власть и был сметен социальным кризисом, в котором роль первой скрипки играли забастовки донецких шахтеров. Тогда считалось, что горняцкие профсоюзы подыгрывают промышленнику Кучме, чтобы свалить партократа Кравчука. Сейчас оставим за скобками вопросы идеологии — их рассмотрим дальше, как и основные выборы на Украине.
В результате борьбы за власть государственность находилась в подвешенном состоянии. Аппарат оставался советским, как и методы управления, а политический центр все не появлялся. Кому подчиняться мэрам и губернаторам? На кого ориентироваться директорам стратегических предприятий? Напомню, что в те годы приватизация еще не прошла, директоров назначало и увольняло государство. Так многовластие стало родовой чертой украинской государственности. Правительство, где две третьих являются ставленниками конфликтующих партийных инвесторов и по совместительству олигархов, станет нормой уже через десять лет.
Рада изначально создавалась не как законотворческий орган, а как инвестиционная биржа и элитарно-лоббистский клуб. Правительство в этой схеме — совет директоров, подотчетный инвесторам, а президента в ней нет. Хотя президентский пост есть.
Поэтому государственность, советская по форме, не приобрела новых очертаний. Каждая управляющая группа просто старалась максимально использовать остаточные советские ресурсы государства. На Украине так и не появился серьезный государственный банк, потому что местный аналог Сбера, наследника советского банка, Ощадбанк разоряли все кому не лень. Государственный нефтегазовый концерн «Нафтогаз» постоянно нес убытки, что, по сути, нонсенс. Железнодорожную государственную монополию довели до истощения и не модернизировали более 20 лет. Даже законы о гражданстве на Украине до сих пор действуют советские, поэтому отказаться от сине-желтого паспорта очень непросто.
Менялись составы Рады, но никто не спешил принимать кодексы и реформировать органы власти. Государственность находилась в гибридном, вечно переходном состоянии, что было крайне удобно для элит. Она скукоживалась, будто шагреневая кожа, пока остатки советских институтов не разложились на плесень и липовый мед.
Еще одна проблема украинской государственности крылась в ее советскости. Дело в том, что такие города, как Одесса, Донецк, Днепропетровск и Харьков, были завязаны на всесоюзные, а не на республиканские процессы и обладали ресурсами, достаточными для того, чтобы самим быть центрами экономического и политического влияния. Однако, несмотря на проблемы с новой государственностью, процесс формирования новой власти проходил успешно и стремительно. На постсоветском пространстве началось слияние партхозноменклатуры с новой бандитской элитой. Украина не стала исключением, хотя и она была сильно криминализирована в 1990-е годы. Более того, этот процесс не завершился по сей день.
«Вилка» украинской власти: президент/гетман и парламент/шляхта
Любая государственная модель должна иметь историческую преемственность. Большевики, которые поначалу клеймили царскую власть, буквально через десять лет начали реабилитировать отдельные исторические фигуры, а вместе с ними и традиции. Завершилось все образами Ивана Грозного и Александра Невского в главных пропагандистских фильмах сталинского кинематографа.
Даже в Израиле — государстве, фактически созданном с нуля, историческая преемственность играет центральную роль. А здание Капитолия в США указывает на связь с античным Римом.
Когда у государства проблемы с исторической преемственностью в глазах не только собственного общества, но и соседей, начинаются основные проблемы с государственностью. С высокой долей вероятности государственность, не опирающаяся на исторические модели, свойственные конкретному обществу, обречена.
Все постсоветские республики, за исключением Российской Федерации, испытывали проблемы с исторической преемственностью. Будучи советскими по своему типу, они начали стремительно архаизироваться под видом этой самой преемственности. В Средней Азии, Казахстане и на Кавказе восстановили многоженство, а кое-где и практику рабовладения. Одновременно правящие элиты начали сочинять себе аристократическое происхождение, чтобы застолбить за своей семьей место в новом государстве. В Узбекистане апеллировали к наследию Тамерлана, в Молдавии искали преемственность в средневековом господаре Штефане Великом и параллельно нашли себя наследниками древних римлян. В Казахстане историки нарисовали глобус великой степи, управлявшей всем миром, который, правда, об этом не догадывался. Только в Белоруссии в результате признали, что государство имеет отношение к БССР, а остальные версии про средневековое великое белорусское царство благоденствия суть исторические байки, которые тешат самолюбие нарождающейся элиты.
Есть еще один осколок государства, который ведет свою историческую родословную от советской, что не мешает ему опираться и на более глубокие корни. Речь идет о Приднестровье — микроскопическом государстве, где имеется суверенная валюта и три государственных языка: русский, украинский, молдавский. Несмотря на все проблемы экономического и социального характера, оно более устойчивое на фоне соседей — Украины и Молдовы.
На Украине вопрос об исторической преемственности так и не был решен. С одной стороны, формально остались все советские институты. Однако государство провозгласило корни то ли от УНР (Украинская Народная Республика, существовавшая несколько лет во время Гражданской войны), то ли от Гетманата и «козачьих» кочевых республик, то ли от Древней Руси. На этапе зарождения государственности об исторической преемственности террористической практики ОУН-УПА[7] (бандеровщины) речь не шла.
В первом томе «Украинской трагедии» подробно разобраны идеологемы: чем идеологема «козачество» отличается от привычного нам «казачества», а также близкие идеологемы «петлюровщина» и «бандеровщина». Во втором томе коснемся только их влияния на государство.
Историческая преемственность государства и есть идеология в самом грубом виде, потому что данный подход будет «зашит» в версию истории, которая рано или поздно осядет в головах граждан. Государство принуждает общество как минимум знать и быть формально лояльным к исторической преемственности.
Если вам с детства говорят, что иго татаро-монгольское, то с высокой долей вероятности к татарам и монголам вы будете относиться с подозрением. А если иго ордынское, то это вопрос отношения к государству и совершенно иной коленкор.
Историческая преемственность также используется правящими элитами в борьбе за власть. Кроме того, что каждый политик в душе мнит себя исторической фигурой, через историю проще доносить политические идеи. Очень немногие люди способны обсуждать будущее, поэтому с ними намного проще говорить через прошлое.
Центральная интрига всех западнизированных государств — конкуренция между парламентом и президентом. Парламентаризм является моделью распределенной власти, а президентская форма правления — персонализированной. Нельзя сказать, что какая-то модель лучше, а какая-то хуже. В Германии, например, работает парламентская форма, поэтому мы не обращаем внимания на фамилию президента.
