– Паш, ты как?

Паша отвечал сурово, чтобы голос не дрожал.

– Нет, я, конечно, сам всегда хотел его выпороть. Но чтобы так... Жестко как-то.

Настя развела руками, пожала плечами.

– Ну так это Лёва и его методы. Любит крупный масштаб.

Паша внимательно посмотрел на нее.

– Что-то у тебя прямо какая-то ностальгия в голосе. Скучаешь, что ли? По крупному масштабу?

Анастасия даже рассердилась, чего с Пашей, во-обще-то, себе не позволяла.

– Паша, ты болен? Да когда я с ним жила, он все свои гениальные идеи проверял в первую очередь на мне. Помнишь, как он себе палец отрубил?

– Очень хорошо помню, – кивнул Паша.

– Вот так я курить бросила, – забирая Пашину фляжку, подытожила Анастасия.

Прошка привел на двор побитого Гришу, осторожно усадил на чурбан.

Любаша и Лиза подошли – одна с ведром воды, вторая с кружкой кваса. Достав из подола два современных аптечных флакончика, Лиза вылила один – противовоспалительное – в ведро, другой – обезболивающее – в квас. Протянула кружку Грише.

– На вот, попей, полегчает.

Гриша отпил из кружки, скривился.

– Квас? Не, не хочу.

Любаша между тем достала тряпку из ведра, приложила к Гришиной спине.

Гриша вернул кружку.

– Да не буду я его. Не люблю. Покрепче бы чего. Лиза нахмурилась.

– Ну и дурак!

Гриша посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом.

– Ладно, пойду я. Дело у меня неотложное. К этим... к рабовладельцам. Не будем с ним тянуть. – И, кряхтя, встал. Пошел к барскому дому, стараясь держаться прямо.

Вздохнув, глядя Грише вслед, Любаша тихонько шепнула Лизе:

– Говорила тебе, в брагу надо было наливать, в брагу.

Меж тем Гриша уже заходил в барский дом.

За столом сидел Барчук и раскладывал пасьянс. Он нехотя поднял глаза на Гришу.

Тот вместо приветствия постучал кулаком по стене.

– Тук-тук. Можно? А мне батюшка ваш сказал за вольной подойти.

– А батюшка в гости уехал, к Дубровским, через пару недель будет.

Гриша, ни минуты не сомневавшийся в своем скором освобождении, даже растерялся.

– Странно... А вы ее выдать можете? Вы же тоже барин.

Алексей Дмитрич аккуратно собрал карты в колоду.

– Конечно могу. Присаживайся, – показал на стул.

Но только Гриша присел, мерзавец ударом ноги выбил стул из-под него. Крикнул упавшему Грише:

– Ты что это, хорёк, со мной за один стол сесть собрался? Совсем ты, скот, страх потерял?

Гриша пытался встать, Барчук ногой наступил ему на плечо. Гриша почувствовал огненную боль в израненной спине. Старательно выговорил:

– Слушайте, если у вас не приемные часы, вы бы так и сказали. Я за вольной и позже могу зайти.

Барчук зло рассмеялся, брезгливо кривясь.

– Какая вольная тебе, болван? До конца жизни моим рабом будешь. Холоп!

Гриша еще не верил своим ушам.

– Так мы же вроде договаривались...

Алексей Дмитрич надменно поднял бровь.

– А ты кто такой, чтобы с тобой договариваться? Я – дворянин, а ты лепешка коровья! Вольную он захотел! – Плюнул на пол возле Гришиного лица. – Вот тебе твоя вольная! А сейчас – пшел вон отсюда, псина блохастая.

Гриша лежал, молча смотрел на Барчука.

Поднялся с пола и вышел из барского дома.

К огромному разочарованию искренне и бурно болевших за него зрителей в аппаратной...

Пока старый барин гостил у Дубровских, Гришина жизнь начала неуклонно меняться. После порки никакой работой по хозяйству Авдей Михалыч его не нагружал, Барчук безвылазно сидел в барском доме с сестрицею Аглаей, и Гриша стал много времени проводить с Лизой. Она потихоньку приучала его к лошадям. Держа на хрупкой ладони яблоко, она учила, как правильно кормить лошадку Кудряшку, которую Гриша поначалу опасался.

– Да ты не бойся. Вот так подавай. Только о чем-нибудь хорошем думай. Они всё чувствуют.

Кудряшка, пыхтя, съедала яблоко, благодарно встряхивала гривой. Лиза улыбалась.

– Ну, вот видишь? О чем думал?

Гриша признавался:

– Ни о чем. Не знаю. О тебе.

Он учился ездить верхом, шутил.

– Ну, я примерно принцип понял: ногами – типа, газ, руками – тормоз!

Стащив у Любаши из кухни пару ватрушек, угостил Лизу, похвастался добычей.

Лиза воровства не одобряла и от ватрушки отказалась. Ватрушки, извинившись, вернул обе.

Зато научился их печь сам не без помощи растроганной Любаши.

Тоска, которая долго грызла его сердце, почти совсем улетучилась. Ему было хорошо с Лизой, как ни с кем и никогда. Хотя раньше, в прошлой жизни, он не мог пожаловаться на отсутствие к себе женского внимания. Девушек, и самых красивых, было много, но все они оказывались или глупыми, или стервозными. Последняя бывшая, Ленка, тоже оказалась глупой стервой, он не хотел даже вспоминать о ней.

Лиза была совершенно другой. «Таких девушек в двадцать первом столетии не найти, только в девятнадцатом», – думалось Грише.

Они вместе ловили рыбу, Гриша научился отличать съедобные грибы от поганых, стал неплохо держаться в седле. Загорел и похудел немного, был бодр и крепко спал по ночам.

Когда Лиза отходила от колодца с коромыслом и ведрами, Гриша бежал помогать, разливая всю воду. Оба смеялись, и это было счастьем.

Глава XI

Инцест

А меж тем на барском дворе царили скука и недовольство. Алексей Дмитрич с Аглаей дни напролет сидели на крыльце, пили чай, ели черешню и лениво переругивались.

– Который день одно и то же. Пить чай, гулять, раскладывать пасьянс... Никакого действия, блин. Даже микрофоны сняли! – досадовала Аглая.

Она продолжала густо краситься, что пока не пригодилось ни разу.

– Чем ты недовольна-то? Зарплата капает, всё норм.

Аглая на это огрызалась:

– Я сюда, вообще-то, на главную роль шла! И как только эта бледная овца ее отжала?!

Барчук не соглашался. Лиза ему нравилась. Жаль, что недотрога. Мажору тоже вряд ли отвалится, втайне надеялся он.

– Э, хорош! – возражал он Аглае. – Ничего она не отжимала. Просто мажор на нее запал. Случайно.

На это Аглая лишь улыбалась змеиной ухмылочкой.

– Ой, какой ты наивный! Случайно, ага. Она его специально охмурила, эта хитрая лицемерная стерва Лизка!

– Злая ты. У тебя просто секса давно не было, – насмешничал Алексей Дмитрич.

– А у тебя? – дерзко парировала обиженная красавица.

Барчук с грустью вынужден был признать:

– И у меня не