— Они сопротивлялись? — спросил Лосенок.

— Ты задал бессмысленный вопрос, — усмехнулся командир. — Наши клиенты не сопротивляются. У них нет такой возможности.

— Вот как! — улыбнулся и Лосенок. — Наши клиенты не сопротивляются! Хорошие слова. Вы могли бы сделать их своим девизом. А что? Красиво звучит! Наши клиенты не сопротивляются!

— А это и так наш девиз, — ответил командир. — Так что ты опоздал с советом. — Он помолчал и спросил: — Если не секрет, то кого мы сегодня упаковали?

— Наркоторговцев, — ответил Мешалкин.

— Ну, тогда желаю успехов, — сказал командир. — Авось еще свидимся.

— Куда же нам деваться? — развел руками Железняк. — Конечно, свидимся. Потому что работа у нас такая.

Глава 11

— Ну что, будем слушать концерт? — спросил Мешалкин у оперативников.

Оперативники молча закивали. Концертом называлась запись, запечатленная на приборах прослушивания. На нее у оперативников была большая надежда. Это была не просто сама по себе запись, это были доказательства. Притом еще какие доказательства! Неопровержимые! На записи должен быть запечатлен разговор между Даудом и его помощниками, с одной стороны, и Елизаветой Матвеевой — с другой. И, конечно же, говорили они между собой не об изящной словесности и не о превратностях климата. Разговор должен быть иным — о наркотиках. Откровенный, открытым текстом, а коль так, то и со множеством доказательств.

Мешалкин позвонил специалистам, занимавшимся прослушкой.

— Привет! Ну что, собрали урожай? И чем вы можете нас порадовать?

— Что собрали, тем и порадуем, — ответил кто-то из специалистов. — Запись вполне отчетливая. И диалоги на ней присутствуют, и монологи, и чего там только нет. Так что сейчас все доставим в лучшем виде. Наслаждайтесь.

— Ждем, — ответил Мешалкин и с улыбкой взглянул на подчиненных. — Кажется, все в порядке. Сказали, что много чего есть на записи: и монологи, и диалоги… Хорошо, если так.

* * *

Действительно, подслушивающая аппаратура сработала на славу. Точнее сказать, сработали на славу специалисты, ее установившие, но это, по сути, было одно и то же. Долгое время на пленке не было слышно никаких звуков, кроме шорохов, скрипа, шагов, плеска воды, звяканья посуды и прочих неопределенных звуков, которыми обычно наполнена любая квартира, в которой хоть кто-то проживает.

— Давайте перемотаем! — нетерпеливо поморщился Лосенок. — Что слушать тишину?

— Будем слушать все, — не согласился Мешалкин. — И тишину, и безмолвие, и… В общем, что записано, то и будем слушать. А то мало ли что. Вдруг — что-нибудь провороним. Так что, Вася, наберись терпения…

Лосенок примирительно поднял руки, откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

Очень было похоже, что за все время прослушивания Елизавета Матвеева никому не звонила и ни с кем не встречалась. Она ждала прибытия Дауда. Конечно, вполне могло быть и так, что женщина все это время с кем-то общалась посредством интернета, но в это оперативники верили мало. Ведь что такое общение по интернету? Это все равно, что написать что-то аршинными буквами на стене. Это смогут прочитать все, кто только пожелает. Хотя на всякий случай надо будет порыться и в компьютере Елизаветы. Но это позже, а сейчас нужно послушать концерт.

В конце концов на записи возникли и вполне конкретные звуки. Зазвонил телефон, и Елизавета ответила на звонок. Судя по всему, звонил Дауд. После разговора с Даудом снова наступила тишина. Затем раздался еще один звонок — на этот раз, судя по звуку, звонили в дверь. Послышался шум, шаги и мужские голоса. Вначале голоса были плохо различимыми, но вскоре приобрели четкое звучание.

— Я — Дауд, — сказал мужской голос. — Они со мной.

— Проходите, — ответил женский голос.

Опять звуки шагов, непонятные шорохи и скрипы. А затем четкий мужской голос:

— Что у тебя случилось?

И в ответ ему — женский голос:

— Беда. Полиция… Менты изъяли товар. Весь.

Какое-то время запись была беззвучной, а затем мужской голос спросил:

— Как они узнали?

— Не знаю, — ответил женский голос. — Я думаю, арестовали кого-то из наших. А он рассказал про меня.

— Почему ты на свободе? — спросил мужской голос.

— Вначале они меня тоже задержали, — ответил женский голос. — Но потом отпустили.

— Почему?

— Когда они меня задерживали, то произвели в доме обыск, — пояснил женский голос. — И нашли товар. Всю партию… А потом они сказали, что это не «тоннель», а мел напополам с золой. И потому предъявить мне нечего. И отпустили.

Опять на записи было лишь долгое молчание, прерываемое неопределенными шорохами, скрипом и звяканьем. А затем мужской голос спросил:

— Обо мне ты им ничего не сказала?

— Ничего, — голос женщины казался испуганным. — Конечно же, ничего! Когда меня отпустили, я тотчас же позвонила тебе. Ты мне велел, чтобы я звонила тебе, если что…

— Значит, они сказали, что это мел? — уточнил мужской голос.

— Да, они так сказали… — подтвердил женский голос. — И отпустили меня…

— А может, они соврали? — спросил мужчина.

— А зачем им врать? — спросила в ответ женщина. — У них на руках партия товара. Большая партия — почти два килограмма. Найти такую партию для них удача. И если бы это был «тоннель», то вряд ли они меня отпустили бы. Значит, там был не «тоннель». Кто-то подменил товар…

— Кто подменил? — мужской голос был громок, резок и зол. — Кто это мог сделать?

— Я не знаю… — ответил женский голос.

— Я этого не делал! — все так же резко и зло произнес мужской голос. — Значит, это сделала ты!

— Я тоже этого не делала! — в голосе женщины ощущался уже откровенный испуг. — Что ты, Дауд!.. Как я могла это сделать! Зачем? Ты же меня знаешь не первый год…

— Я этого не делал! — повторил мужской голос. — И те, у кого я покупал товар, тоже этого не делали! Потому что я проверял товар! Там был «тоннель», а не мел! Значит, это сделала ты! Больше некому!

— Но я тоже этого не делала! — голос женщины был близок к истерике. — Не делала!

— Тогда кто же? — требовательно спросил мужской голос. — Кто еще знал, что у тебя хранится товар?

— Акробат… — не сразу ответила женщина.

— Кто это такой?

— Он реализует товар. По ночным клубам.

— Почему он знал о товаре?

— Он иногда ночует у меня. Ночевал…

— Зачем?

— Он мой любовник.

— Э! — произнес мужской голос и затем сказал несколько слов на родном языке. Ему ответили другие мужские голоса, и тоже на родном языке.

— Где мы можем найти твоего любовника? — спросил Дауд.

— Нигде, — ответила Елизавета.

— Почему?

— Его арестовали.

— Откуда ты знаешь? — спросил Дауд.

— Они мне это сами сказали, — ответила Елизавета. — В полиции…