Впервые мне пришла в голову мысль, что я неправильно выбрала работу. Мне нужно было устраиваться воспитателем в детский сад. Или даже в детский дом, где так много брошенных малышей.

– Будьте добры, опустите ребенка на пол! – оборачиваясь, среагировала Фрекен Бок.

Девочка сжалась, спрятав лицо у меня на плече. Задрожала всем тельцем и отчаянно замотала головой. Маленькие ручки до ощутимой боли впились мне в плечи.

Я и сама напряглась от командного тона.

– Я не сделаю ей ничего плохого! У нее что-то болит, а на руках ей явно легче.

– Вы не понимаете! Не нужно ее баловать! Дина, иди сюда! – строго повторила дама.

– Мы подождем врача, и я отпущу ее. Она и так боится! – отзеркалила тем же тоном.

– Роман Александрович?! – скорее настаивая, чем спрашивая, вскинула подбородок дама.

– Роман Александрович? – последовала ее примеру и я.

И в две пары глаз мы требовательно уставились на мужчину.

Мужчина нервно провел рукой по волосам, шумно цедя воздух сквозь зубы. Поджал губы и отвел взгляд.

– Анастасия, Дина привыкла к Ларисе. С ней ей будет лучше. К тому же она хорошо знает ребенка, – прозвучало как-то неуверенно.

– Поэтому Дина ее боится? – Я прижала девочку сильнее, поглаживая успокаивающими движениями по спине.

Мне не нравилось отношение Романа к ребенку. Отец он ей или нет, но малышка видела в нем родного человека, а тот словно сторонился ее.

– Не говорите глупостей! Ребенок капризничает, а вы ей потакаете! – вмешалась няня, чем еще больше разозлила меня.

У женщины же на лице написано, что она терпеть не может детей. От нее за несколько метров фонит неприязнью и желанием командовать. Ей бы с таким характером в армию, вот там бы она точно развернулась! Нашла бы свое призвание! Но не с детьми, не с теми, кто больше всего нуждается в любви, ласке и защите, особенно в первые годы жизни.

Глупости это, что дитя надо воспитывать, пока поперек лавки лежит, подразумевая под "воспитывать" самый жесткий вариант.

Меня родители с детства баловали, обожая и позволяя практически все как единственному ребенку в семье, а вот Аришку часто лупили за проделки. И еще неизвестно, кто из нас вырос большим эгоистом.

Я сделала шаг назад, качая головой.

– Подождем врача, тогда отпущу. Она и так напугана.

Роман посмотрел на меня исподлобья, раздумывая, как поступить.

В этот момент Дина обернулась, отрывая носик от моего плеча, увидела папу и потянула к нему ручки, требуя внимания.

Этого хватило, что Роман мгновенно передумал. Кивнул согласно, вытащив из кармана телефон, и уткнулся в экран, набирая номер. Делая вид, что вспомнил о срочном деле.

Отошел в сторону, чтобы не мешать, а я довольно выдохнула, снова заговаривая с малышкой. Слушая ее лепет и улыбаясь в ответ.

Врач появилась спустя пару минут. Жестом пригласила в кабинет, а после скрылась за дверью.

Я осталась ждать снаружи. Вместе с Романом.

– Вы сказали, что Дина не ваша дочь? – обратилась, стоило ему закончить телефонный разговор.

– Племянница, – коротко бросил он.

– А где ее родители?

– Погибли. – И снова тишина.

Ни единого лишнего слова или пояснения. Только тягостное молчание как знак того, что мне лучше не лезть с расспросами.

Допытываться дальше я не стала по опыту зная, что, если человек не настроен, лучше не тянуть из него правду клещами. Да и не настолько мы близки, чтобы Роман посвящал меня в свои семейные тайны.

Настанет день, и он сам все расскажет.

Может быть.

Если захочет.

Если наши отношения дойдут до столь доверительных, в чем я сомневаюсь.

А пока...

Дверь отворилась, выпуская заплаканную малышку и хмурую, как ненастный день, Ларису. Увидев Романа, Дина было встрепенулась, глазки загорелись, заблестели, но тут же потухли, стоило няне едва заметно дернуть девочку за руку.

– Диночка, все хорошо, солнышко? Ничего не болит? Тетя доктор тебя вылечила? – наклонилась к ней.

Девчушка тряхнула черными кудрями, делая несмелый шаг вперед. Взглянула на меня совсем недетским взглядом, будто ожидая чего-то. Надеясь. И тут же опустила ресницы.

В груди заныло, когда я взглянула на маленького беззащитного ангелочка, лишенного родительской любви. А теперь девочка еще и под надзором строгой Фрекен Бок, которая простое человеческое сочувствие принимает за баловство и слабость.

Единственный человек, к которому тянется ребенок, тоже почему-то отворачивается от нее. Как будто она прокаженная. А ведь Дине едва ли больше двух-трех лет! И вот за что малышке такое?

Да, это не мое дело. Не моя семья. И даже не мои заботы. Я вообще из другой оперы и здесь оказалась случайно.

Только отчего на душе скребет, словно Дина мне родная и я могу ей как-то помочь?

– Роман Александрович? – внезапно осенило меня. Я выпрямилась, поворачиваясь к начальнику. – Вы обещали ужин, помните?

– Да, конечно, – рассеянно отозвался он. – Только...

– Не нужно ресторан, – перебила, чувствуя, что он, в силу обстоятельств, пытается спрыгнуть. – Могу я напроситься к вам домой? Обещаю сильно не наглеть! – улыбнулась самой обезоруживающей улыбкой. – Только вместе с Диной.

– С Диной? – задумался Роман.

Перевел взгляд на ребенка, неуверенно топчущегося рядом с няней.

– Почему нет? Тем более девочке ты понравилась. Значит, едем?

– С удовольствием! – подтвердила я, успев заметить, как недовольно скривилось лицо няни при этих словах.