Неловкие движения сопровождались резкой болью. Доктор морщился, качал головой, ощупывал поврежденные части тела. Он был немолод, но моложав, стригся коротко, игнорируя «историческую» моду на пышные шевелюры.

— Так, все с вами понятно, молодой человек… Говорите, еще плечом ударились и зацепили камень виском? Позвольте посмотреть…

— Доктор, не надо, там ничего смертельного, само зарастет… Вы только ребра проверьте, там что-то барахлит, дышать трудно…

— Да нет, с ребрами как раз все в порядке… Потерпите, сейчас будет больно… Что же вы так орете, словно вам руку отрубают? А еще милиционер… Ладно, не обижайтесь, это шутка. Примите поздравления, товарищ Болдин, ваши ребра целы. Поверьте, я не один десяток лет на этой работе, всякого насмотрелся. Но ушиб знатный, все опухло. Сейчас сделаем вам пару уколов, должно полегчать. Грудную клетку перетянем бинтом. Пару дней походите в этом «корсете» — предохраняющая, так сказать, мера. Я выдам вам таблетки, пейте три раза в день. Поменьше активности, приключений. Вылечит вас только время, в остальном медицина бессильна. Так, не шевелитесь, поднимите руки. Черт возьми, где же эта Клара Георгиевна, почему я должен выполнять ее работу?

Бандаж сдавил грудь, но дышать стало легче. Боль не проходила, но ее уже можно было терпеть.

— Одевайтесь, — великодушно разрешил хирург. — Не спешите, плавно, у нас нигде не горит. В ближайшие дни вам противопоказаны резкие движения.

— Спасибо вам, доктор… — Пальцы медленно застегивали рубашку.

— Да все в порядке, кушайте с булочкой. Вы правда из Москвы?

— Да, прибыл, так сказать, на временное трудоустройство. Надеюсь, это не затянется…

— Как скажете, не буду вас донимать, временно так временно… — По губам доктора Якушева скользила ироничная, все понимающая усмешка.

— Послушайте, Иван Денисович… — Павел поколебался. — А что с Микульчиным?

— А вы не знаете? — удивился Якушев. — Впрочем, понимаю, новый человек, а Константин Юрьевич становится глух и нем, когда речь заходит о его здоровье. Тяжелая язва желудка. На ее фоне развивается панкреатит, это болезнь поджелудочной железы, если не знаете. Боимся, как бы все это не вылилось в рак, тогда пиши пропало. Ложиться в больницу он не хочет — да и вряд ли, если честно, лечение в стационаре даст эффект. Ходит на работу, пытается жить, словно ничего не происходит, но все же видят, что ему становится все хуже. Климат бы поменять товарищу Микульчину. Крым, сухие субтропики — было бы идеально. Но, увы, нереально, он даже слушать ничего не хочет. Раньше приходил через день, с этой недели — каждый день, проводим курс консервативного лечения. Рассасывающая терапия, ставим капельницы с витаминами, следим за увеличением язвы. Еще и ворчит, представляете? Дескать, с ним все нормально, он здоров, только устает сильно, но это возраст. Сами видите, какой он — вечно бледный — кровь к коже не поступает, одышка, утомляемость, даже ходит с трудом. Может кончиться очень печально, если не возьмется за свое здоровье. Вы там хоть пинайте его иногда.

— Не моя компетенция, Иван Денисович… — Павел надевал через голову рубашку. — Просто наорет и сделает по-своему. Попробую поговорить с начальством, пусть принимает меры вплоть до репрессивных…

Глава шестая

Утром в четверг было хуже, чем с тяжелого похмелья. Душ, ввиду перебинтованного торса, пришлось принимать частично, что смотрелось забавно. Перешептывались соседки: дескать, пострадал человек во время задержания опасного преступника. В принципе не ошибались. То, что их сосед живет в Москве и работает в милиции, расползлось по всем уголкам. Следовало ждать наплыва «невест».

— Так, пришел на работу, молодец, — сказал Микульчин. — Теперь объясни, за каким хреном ты на нее пришел? Ты себя в зеркале видел? Жалкое зрелище, Болдин. Ступай домой и отлежись. Мы не настолько тупые, чтобы не прожить один день без твоих способностей, которые, кстати говоря, еще не доказаны. Пока ты только доказал, что умеешь наживать неприятности. Зайди к Ваншенину — он в курсе, хотел тебя видеть. Не убьет, не волнуйся, сегодня он не в бешенстве. Поговоришь с майором — топай домой. Не хочу, чтобы нас обвиняли в принуждении к труду больных.

Беспокойство оказалось напрасным: о знакомстве Болдина с его дочерью Егор Тарасович оставался в неведении. Майор без симпатии оглядел Павла, вздохнул и кивнул на стул:

— Хорош, нечего сказать, в гроб краше кладут. Рассказывай, что произошло на озере.

Слушал, не перебивая, и выглядел при этом почти нормальным человеком.

— Считаешь, этот случай имеет отношение к расследуемым вами убийствам?

— Есть вероятность, товарищ майор. Боброва убили по дороге к озеру. Кто-то вел его туда, но на полпути решил избавиться. Возможно, этот тип и пришел вчера на берег, но не ожидал встретить постороннего, действовал по обстановке. Я точно его напугал…

— Это мог быть кто угодно, — фыркнул Ваншенин. — Да, необычно, пришел по темноте на озеро, крался как вор, сбежал, обнаружив постороннего… А что в этом незаконного?

— Он напал на сотрудника милиции. Я представился.

— Любой проходимец может представиться сотрудником милиции. Человек испугался, ну и толкнул тебя… Не морочил бы ты мне голову, Болдин.

Павел смолчал.

— Ладно, — раздраженно бросил Ваншенин, — допускаю: инцидент заслуживает внимания. Занимайтесь, если больше нечем. Чего ты пристал к этому озеру? Озеро как озеро. Ну да, красивое, живописное, привлекает людей, возможно, единственная настоящая достопримечательность этого вшивого городка…

— Были в прошлом эпизоды, связанные с этим местом?

— Чтобы годы спустя разгорелись такие страсти? Ну ты даешь, Болдин. Убийств на озере точно не было. Драки, поножовщина, туристы, бывало, чего не поделят. По пьяни чуть не утонул один умственно отсталый — но достали из воды, привели в чувство, составили протокол… Болдин, что ты хочешь от меня?

— Поговорить бы со старожилами, Егор Тарасович? Не посоветуете? Краткая история городка — война, послевоенные годы, может, даже предвоенные. Значимые события, резонансные ЧП, преступления… Рабочее время не отниму, Микульчин все равно отправил лечиться.

— Так иди и лечись, — рассердился майор. — Ладно, дам тебе адресок, съезди. Моя соседка — Валерия Ильинична Метелина.

— Ваша соседка? — Павел невольно вздрогнул.

— Научись не перебивать или сам ищи, кого тебе нужно… Да, моя соседка, проживает через дом от меня, приятная во всех отношениях, интеллигентная, эрудированная женщина. В отличие от меня, послать тебя не сможет — воспитание не позволит. Поговори с ней, может, найдет минутку. Работает в краеведческом музее, сейчас она на работе. Где музей, найдешь, пара кварталов отсюда. Сама она не совсем местная, но половину жизни прожила в Плиевске, знает район и все, что в нем происходило. Лучше, чем она, тебе никто не