Трудно что-то выделить относительно озера… Впрочем, память у Валерии Ильиничны работала. Летом 1942 года партизаны и подпольщики провели несколько успешных операций: разгромили продуктовые обозы, устроили засады на полицейских, обстреляли комендатуру, взорвали склад с патронами и снарядами. Месть за содеянное была страшной. Полторы сотни гражданских — женщин, стариков, детей — вывезли на плотах на середину озера и перебили канатные стяжки, скрепляющие бревна. Казнь была циничной и показательной, за экзекуцией наблюдал весь город — народ согнали к берегу. Бревна раскатились, люди пошли ко дну. Вой стоял ужасный, волосы вставали дыбом. Тех, кто цеплялись за бревна, фашисты расстреливали с берега, при этом потешались и оживленно переговаривались. Люди тонули, и никто не мог им помочь. Истошно голосили дети. Не выжил никто. Бревна потом прибило к берегу, из них сколотили новые плоты. Глубина на середине озера порядочная — несколько десятков метров. Часть мертвецов впоследствии выловили, остальные до сих пор там. Водолазы местные глубины не обследовали. Много лет жили суеверия, что души умерших все еще здесь, кто-то слышал вой над озером, рыбаков на лодках кто-то хватал за весла, умолял достать покойников со дна, похоронить по-христиански…

— Все это мифы и легенды, — заключила Валерия Ильинична. — Но многие тела так и не подняли, теперь их могила на дне… Незадолго до освобождения Плиевска в окрестностях озера, если не ошибаюсь, на дальней его стороне, шел ожесточенный бой. Партизаны собрали в кулак свои силы, решили досрочно выбить оккупантов из города, но об их планах стало известно немецким властям. Прибыла карательная рота, собрали в ружье всех полицейских и ударили по выявленным целям. Двое суток шло сражение… и никто не победил. Много людей погибло. Партизаны отступили в лес, остатки карательного отряда вернулись в город. В том бою погибли практически все полицаи — некому оказалось зверствовать и грабить… Еще говорили, будто незадолго до своего бегства нацисты затопили в озере весь свой архив — номера частей вермахта, списки полиции, СД, гестапо, отчетность концентрационного лагеря в Вершках, что в пяти верстах от Плиевска. Якобы подпольщики вывели из строя грузовой автотранспорт, а время поджимало. Вывезли на лодках и сбросили в озеро в водонепроницаемых опломбированных ящиках. Могли сжечь, но выбрали именно этот способ. Возможно, такое было, а может, и не было — документальных подтверждений этому факту нет. Те, кто утверждал, что это правда, давно умерли. НКВД здесь точно не работал — то есть слухи проигнорировали.

Женщина сделала паузу, перевела дыхание.

— Не знаю, чем еще вас заинтересовать, Павел Викторович. Послевоенная история… ничего, в сущности, яркого. Восстановление предприятий, жилого сектора. Последствия войны ликвидировали довольно быстро — чтобы не служили, так сказать, зримым напоминанием. В Европе еще гремела война, а здесь уже начиналась мирная жизнь. Органы выявляли пособников оккупантов, долго не разбирались, отправляли в Сибирь. Была какая-то темная история с арестом бывшего командира партизанского отряда Курбанова. Овеянный славой, у всех на устах, пример для подражания, Герой Советского Союза — и вдруг попал под следствие. Обвиняли его чуть не в предательстве. Дело засекретили, Курбанов бесследно пропал, его имя отовсюду вымарали. Видимо, была причина, органам виднее — ведь невиновных у нас не сажают. В 1949-м арестовали всех врачей районной больницы, увезли в Смоленск. Вернулись через месяц только двое — заместитель главного врача Худяков и хирург Соколовский — оба вялые, безжизненные. Года не прошло, как оба тихо скончались. Остальные просто пропали. Еще один, не помню его фамилию, вернулся в 1953-м, когда была большая амнистия, но долго здесь не прожил, уехал в другую область. Тогда же прошла чистка в райкомах и райисполкомах. Сняли секретарей Шульца, Латышевского, Каневича, объявили их врагами народа. Помните, была кампания по делу космополитов? Она практически совпала с «делом врачей» — пришли молодые кадры, амбициозные, но неопытные, много тогда наворотили… Это не я выдумала, — быстро добавила собеседница, — об этом писали в газетах — о перегибах, злоупотреблениях, последствиях культа личности… В 1962 году городскую партийную организацию возглавил товарищ Чебышев, и потрясений больше не было: жизнь наладилась, предприятия района всегда выполняют план, несмотря на сопутствующие трудности… Да, было еще одно событие, — вспомнила женщина. — В 1965 или 1966 году, точно не помню, на Лебяжьем озере пропали три туриста…

— А подробнее? — оживился Болдин.

— А за подробностями — к компетентным органам. И даже не к вашим, а берите выше. История покрыта мраком — без всякого драматического преувеличения. Днем ранее в Смоленске было ограблено отделение Госбанка. Эти два события органы почему-то связали вместе. Пропали двое мужчин и одна женщина. На вид туристы, с палаткой, с надувной лодкой, по крайней мере, со стороны это казалось разобранной палаткой и спущенной лодкой. Приехали на попутке, отправились к озеру, забрались в глухое прибрежное местечко. На следующий день по их следу пришли из органов — с собаками, с автоматчиками, представляете? Оцепили берег, прочесали, а в лагере, который разбили эти трое, — никого. Пустая палатка, теплое еще кострище, остатки еды. И подозрительные пятна на камнях, похожие на кровь… Людей нет, лодка тоже пропала — если и была. Это на западной оконечности происходило, где сейчас санаторий строят. Все окрестные леса облазили, людей опрашивали. Вообще ничего. Как в воду канули. Водолазов привезли, те ныряли, но ничего не обнаружили, кроме старых человеческих костей, вросших в ил. Даже не знаю, чем это дело закончилось. Не моя компетенция, увы, — Валерия Ильинична с сожалением развела руками.

— А при чем здесь ограбление банка?

— А это вы у товарища Ваншенина спросите, — парировала женщина. — Мы уже тогда с Егором Тарасовичем соседствовали, вот он по секрету мне и рассказал.

«Странно, а мне не рассказал, — подумал Павел, — не по секрету, никак».

— То есть вы ничего не знаете?

— Знаю только, что была большая буря, — Валерия Ильинична улыбнулась. — В стакане воды. Поспрашивайте Егора Тарасовича, он должен помнить ту историю.

— Непременно, Валерия Ильинична, — Павел посмотрел на часы. — Простите великодушно, я отнял у вас уйму времени…

Он ждал на ступенях Дома культуры, уныло поглядывая на часы. Рабочий день давно закончился, погода еще не испортилась. Вокруг было людно. Сквер, оборудованный типовым фонтаном, наполняли люди, сидели на лавочках, праздно гуляли по дорожкам. Вилась очередь к павильону, где продавали навынос уйгурские манты. На входе в кассу висела грустная табличка: «Все билеты проданы». Вроде рабочий день, и завтра всего лишь пятница, но в этом городе было так мало развлечений…

Счастливые обладатели билетов поднимались по ступеням, пропадали в недрах заведения. Оживился молодой паренек, стоявший рядом. До