сопереживания. Это она показала мне, что может быть „не всё равно“. А теперь моё „не всё равно“ направлено против той, которая возродила человеческую сущность. Сущность не быть живой куклой, смотрящей на мир большими плоскими глазами, и не бояться увидеть чужое горе и стремиться помочь, стараться исправить хоть малую часть того плохого, что есть в нашей жизни».

Алла очнулась. Как будто спала. Не сразу вспомнила, что было до погружения в мысли. Муж смотрел на неё с нескрываемым волнением:

– Алла, ты опять как будто отключилась! Что с тобой? Я говорю-говорю, а ты меня не слышишь! Да что с тобой происходит? Давай найдём психолога. Может, хоть его ты будешь воспринимать?!

– А Саня Жемчугов, друг твой, ещё работает в той адвокатской конторе? – спросила Алла, пропустив мимо ушей слова мужа про психолога.

– Да, а причём здесь он?

– Хочу поговорить с ним. Наверняка у него есть знакомые в полиции. Пусть разузнает у них, что в таких случаях можно сделать. Как проверить работу Дома малютки? Понимаешь? – лицо мужа вспыхнуло яркой краской. Тогда Алла добавила. – Ладно. Я сама ему позвоню. У меня есть его телефон.

– Алла! Аллочка! Я в ужасе от тебя! Ты должна думать о детях! О своих детях! Куда ты лезешь?! Да что с тобой в конце концов?! Я тебя не узнаю! – на последней фразе муж просто выдохся и замолчал.

– И хорошо, что не узнаёшь! – отмахнулась Алла. – Там сотни детей! Слышишь ты? Сотни! И я должна быть уверена, что с ними всё в порядке.

– Да с ними совсем ничего не в порядке, раз они там! Они не в порядке с самого своего рождения! Их жизнь не в порядке! – муж просто орал. – Но ты ничего с этим сделать не можешь! Ничего! Ни одна страна в мире, самая развитая и благополучная, не может с этим ничего сделать. Детей бросали и будут бросать. Вопрос лишь в том, насколько хорошо государство и общество может о них позаботиться. Такова жизнь. Да и плюс ты даже не уверена сама, что ты там видела или слышала, и кто и в чём может быть виноват!

На крик пришла дочка и прижалась к маме.

– Я просто позвоню Сане. – Алла обняла дочку, и слёзы покатились из глаз. Это были слёзы обиды и раздражения от человеческой скупости и пугающего безразличия мужа.

* * *

Альбина пришла в Дом малютки вовремя, как впрочем и всегда. Часы в сестринской показывали без пятнадцати восемь вечера. На улице давным-давно стемнело. Крупные капли дождя неистово бились об железный подоконник, осенний ветер же исполнял любимую жалобную песню. Альбина старалась всмотреться в оконную темноту, но холодное стекло, словно смеясь над человеческой беспомощностью, в ответ отображало её же силуэт.

Альбина не спеша переодевалась. Белый халат приятно шуршал и знакомо пах стиральным порошком. Сменные туфли излучали торжественность и величие, и лишь небольшие потёртости на коже выдавали в них дам возрастных. Комнатную тишину нарушали мягкий хруст одежды и лёгкое пощёлкивание каблуков. Альбина присела на продавленный диван, включила телевизор. Надоела тишина. Хотелось немного передохнуть и отвлечься. Яркая блондинка в шёлковом костюме, который совсем не случайным образом выделял выпуклые достоинства, передавала сводку чрезвычайных происшествий за неделю. «Странный подбор ведущей на такие новости!», – пронеслось в Альбининой голове. Тем временем красный рот девушки в телевизоре продолжал рассказ о преступлениях и иногда о наказаниях:

– В Москве была пресечена деятельность телефонных мошенников. Под видом сотрудников пенсионного фонда преступники звонили пожилым людям и обманным путём выманивали у них деньги… – Пауза. – В посёлке Петушки московской области полностью сгорел частный дом. Только благодаря своевременно подоспевшей помощи спасателей и пожарных удалось избежать жертв. Погорельцам уже предоставили социальное жильё. Причины пожара устанавливаются.

Рекламная пауза. Через три минуты тот же красный рот:

– Вы смотрите Чрезвычайное происшествие. В Москве на Садовом кольце произошло крупное ДТП. Водитель белого Мерседеса не справился с управлением и врезался в дорожное ограждение. Мужчина скончался на месте. Его спутница по дороге в больницу. Свидетели происшествия рассказали, что за километр до аварии на светофоре заметили, как водитель и его спутница спорят, даже ругаются. Женщина несколько раз пыталась открыть дверь и выйти из машины. Позже стало известно, что погибшими являются топ-менеджер одного из столичных банков и его жена.

Альбина выключила телевизор – отдохнуть и отвлечься не получилось. Она поправила причёску и вышла в коридор. Навстречу ей, тяжело перебирая ногами, спешила немолодая медсестра – дежурная по этажу.

– Альбина Ахметовна, подготовили два новых места в вашем блоке. Сегодня пополнение. Сообщили, что привезут двойняшек. Мальчики.

– Очень хорошо! То, что нужно! – улыбнулась Альбина. И щелчки каблуков, негромкие, но эхом разносящиеся по этажу, направились в сторону детского отделения.

…в кабинете

Ночь в их краях пугала заезжих особой густотой и сочностью. Казалось, она имеет плотский вес и форму – вот протянешь руку и почувствуешь мягкие, как вата, частички, а хочешь – можешь нырнуть в самую гущу и утонуть, пропасть навсегда. Она тебя заворожит как сладкая девица, а потом обманет, затянет в пропасть, так глубоко, что и не выбраться будет. Сгинешь. В такую ночь и здешний хозяин не захочет носу казать дальше двора, и собака любая забьётся в будку и лишь ухом по ветру начнёт водить, прислушиваясь к раскатистому вою то ли собрата с дальнего околотка, то ли волка голодного. А детишки любят прильнуть к промёрзшим оконцам, так что носы в поросячьи пятаки превращаются, и что есть силы пучить глаза в темноту – в такую ночь всякое может погрезиться – как страшно и жутко весело.

Маленькая Анжела стояла на улице высоко запрокинув голову. Дед всегда учил её: от такой ночи спастись можно – надо лишь смотреть на небо и взором пытаться за что-нибудь ухватиться – за потерявшуюся звёздочку, за месяц одинокий, а может просто за тучку, медленно проплывающую над головой.

Анжела боялась опустить голову и упасть в чёрную бездну. Ноги давно закоченели, пальцы в крошечных овчинных рукавичках начинали леденеть, но она как будто замерла на расчищенном от снега дворе, почти не двигалась, лишь всматривалась в далёкое безучастное небо, да прислушивалась к звукам ночи.

Во всей округе погас свет – дома притихли и, словно угрюмые и молчаливые сторожа бескрайних просторов, глядели черными глазницами старых окон в даль. Что увидеть они хотели? Что ждали? Убаюканные ветрами, укутанные снегами, они иногда потрескивали и завывали да так громко, что приводили маленькую Анжелу в оцепенение. Только большой и добротный, такой