– Сегодня с утра у нас единоборства, – сообщила Лизабет. – Обычно они идут по три урока до обеда и три после, но бывает и дольше. Единоборства длятся три часа, а военная история – два, потому что ее ведет Сигрид, и ей неудобно приходить дважды в неделю, а проще провести все в один день.

У Андерса екнуло в животе: единоборства пригодятся, если он отправится в горы и встретит драконов. Но какой ему прок от военной истории? Разве что там он узнает, куда отправились драконы, поверженные в Последнем великом сражении?

– А тут изучают… – Он замолк, подыскивая нужные слова, чтобы аккуратно спросить о том, что его так волновало. – Я имею в виду, что все только и твердят, что драконы могут вернуться в любой момент, и они уже появляются в городе. Изучаете ли вы драконов? Конечно, мы всего лишь ученики, но ведь если они нагрянут, понадобятся все силы.

– Изучаем, еще как изучаем, – ответила Лизабет, а Закари так просто расхохотался.

– Мы только и делаем, что изучаем драконов, – сообщил он. – На каждом уроке только и разговоров, что о них. А в последние дни так и подавно.

– То, что чудища нагрянут, это лишь вопрос времени, – серьезно сказала Виктория. – У них точно появилась какая-то причина для возвращения, ведь прошло очень много лет с тех пор, как они показывались последний раз.

После этих слов смех затих, и даже веселье Закари поубавилось, и в тишине ученики дошли до зала единоборств. Андерс вместе с остальными переоделся в удобное трико и не сковывающую движений тунику и встал босиком в общий строй в ожидании начала урока.

Ребята выстроились вдоль одной из стен длинного зала, в котором малейший звук отдавался эхом от деревянного пола и балок на потолке. Андерс оказался между Лизабет и Матео – спокойным мальчиком, который был не по годам высок и силен.

– Единоборства ведет профессор Эннар, – тихо сказала Лизабет и, с легкостью опустившись на пол на ладони, выгнула спину вверх, растягиваясь. Андерс поглядел по обе стороны шеренги: все вокруг разминались, и он, подражая девочке, тоже нырнул вниз, уперев костяшки пальцев в пол.

– И какой он, этот профессор? – шепотом спросил мальчик.

– Она… – Лизабет тщательно обдумывала ответ. – Она спуску не даст. Сама лично воевала в Последнем великом сражении, была одним из командиров. Они вдвоем с ее женой почти час сдерживали нападение на одной из городских стен, пока не подоспело подкрепление. Метать ледяные копья – это далеко не все, что она умеет.

Андерс уже хотел спросить, что это значит, что кроме метания ледяных копий могут волки, но тут все ребята резко стихли, потому что в зал размашистой походкой вошла невысокая, крепкая женщина. Несмотря на то что ее короткие волосы были полностью седыми, она совсем не выглядела старой – гладкая бледная кожа напоминала Андерсу светлую сосну, из которой вырезались лица кукольных волков-стражников… Неужели он смотрел это представление только позавчера? Казалось, ее волосы решили поскорее сменить цвет, чтобы совпадать с цветом мундира, чтобы все выглядело еще более по-волчьи.

– Доброе утро, – сказала она, и ученики, даже Андерс, вытянулись по струнке. – Новенький, ко мне, остальные – бегом по залу.

Послышалось еле различимое жалобное нытье, и ребята побежали по кругу, едва касаясь пола босыми ногами: Андерс не ожидал, что даже в человеческом обличье волки двигаются так осторожно и мягко. Набравшись смелости, он подошел к профессору Эннар и поздоровался.

– Доброе утро, профессор, – произнес мальчик, по их с Рэйной обыкновению сложив руки на груди. Ему было не по себе, но дабы профессор Эннар не подумала, будто он что-то скрывает, тут же опустил руки вдоль тела.

– Значит, ты у нас Андерс Бардасен, – сказала она, словно читая с невидимого листа. Как и Сигрид, его фамилию женщина произнесла как-то по-особому. Для волков, сражавшихся в той битве, в честь которой юноша был назван, это значило многое. И пусть тогда он был лишь младенцем, Андерс, как и воины-волки, потерял в сражении родных.

– Да, Дама, – как можно учтивее отозвался мальчик.

– Просто Эннар, – машинально поправила она, – или профессор, если уж так хочется. На этом уроке ты в течение шести лет будешь учиться драться: с оружием и без него, как волк и как человек, потому что в бою может случиться всякое. В человеческом обличье тебя научат пользоваться посохом и мечом, а в волчьем – метать ледяные копья. Может, и еще что-то освоишь, если есть способности к конкретным дисциплинам.

Андерс улыбнулся про себя: это у него-то способности к единоборствам? Это Рэйна, окажись здесь, раньше всех выучила бы все самые секретные приемчики. Впрочем, какая разница, если он тут всего лишь до тех пор, пока не решит удрать.

Незаметно посматривая на бегающих по кругу учеников, Эннар продолжала:

– Сейчас уроки единоборства важны как никогда. Через пять недель – равноденствие. Догадываешься, что это значит?

– Когда день длится столько же, сколько и ночь, но… – мальчик замолчал, потому что Дама точно спрашивала о другом. Может, это как-то связано с угрозой нападения драконов? Он точно помнил, что, когда они с Рэйной видели монстра шесть месяцев назад, была как раз ночь равноденствия.

– Да, верно, – сказала Эннар. – Но также это очень важная пора для драконов: время силы и могущества. Когда день сравнивается с ночью, огонь и лед тоже равны. В этот момент оба племени элементалов – ледяные волки и опаляющие драконы – становятся равными по мощи. Для людей, как ты знаешь, это праздник смены сезонов года. Мы, волки, тоже считаем дни, подобные равноденствию, однако эту ночь проводим в спокойном осмыслении и созерцании.

– На ритуальных церемониях драконов не присутствовал ни один волк, но говорят, что у них ночь равноденствия превращается в необузданное гульбище. Так они приветствуют увеличение дня или показывают, что не боятся длинных ночей. И уже много лет в день равноденствия или за несколько недель до него они крадут детей.

Андерс моргнул и удивленно уставился на Даму: так ведь с Рэйной произошло то же самое! Ну не совсем то же – похитители были в человеческом обличье, но все же…

– А вы не знаете, зачем чудища крадут ребят? – спросил Андерс, боясь услышать ответ.

– Они утаскивают слабых и беззащитных, – ответила Эннар. – Всегда детей. Их приносят в жертву в день равноденствия. Вскоре драконы могут напасть снова, нам надо быть начеку.

У мальчика внутри похолодело, словно ему в позвоночник вставили ледяной кол: в жертву? Только не это! Ведь Рэйна не одна из них, она не настоящий дракон. Как она может им быть, если ее брат – волк?

«В жертву, в жертву, в жертву» – стучало в висках.

«Пять недель, – послышался едва уловимый голосок сквозь бешеный стук сердца, – у тебя есть пять недель, чтобы спасти сестру».

За эти пять недель надо выяснить, где находится Рэйна, добраться туда и вытащить ее.

«Все не так плохо, – снова зашептал голосок, стараясь заглушить обуреваемое беспокойством сердце. – Будущую жертву не убьют до назначенного срока. Время у тебя есть». Но подступившая к горлу тошнота не отпускала мальчика, он посмотрел профессору Эннар в глаза и твердо произнес: