– Нет у меня уже никакой нервной системы, её уже всю порушили, – я плюхнулась на землю и обняла себя руками. – Как же там мама с Аней? Выживут?

– Вообще-то я имел в виду не твою нервную систему, – брат сел рядом.

– А чью? – что-то у меня соображалка отказывать начала.

– Не знаю, что там с твоей мамой и сестрой, – притулился к нам лесовик, – я бы больше волновался за тот, другой мир. Выживет ли?

Они с Тимкой переглянулись и совсем некультурно заржали.

Глава 10.

– А как они, мама с Аней, так быстро нас нашли? – вдруг стрельнуло у меня в голове.

И в самом деле, – как? Лес большой. Ну да, мы с Тимкой в основном на одной полянке и занимаемся, но всё-таки? Как?

– Ну, мало ли, – промямлил лесовик, ковыряя лапкой дёрн.

И тут до меня дошло.

– Ты-ы-ы, – прошипела я, подкрадываясь к хозяину леса. – Это ты их привёл? – оронула так, что белка, заботливо запихивающая шишки в дупло на зиму, одну из них уронила прямо лесовику на голову.

– Ой! – пискнула белка.

– Ай! – потёр лысину лесовик и набычился. – Я как лучше хотел, – начал он оправдываться, отодвигаясь от меня на безопасное, по его мнению, расстояние. – Пусть посмотрят, проникнутся, так сказать.

– Я тебя сейчас проникну по самое не хочу! – взвизгнула и я рванула к старичку в надежде … А фиг его знает! У меня эмоции зашкаливали!

– Не надо! – вякнул лесовик и исчез.

Ну, как все мужики. Чуть что – сбежал. Я – не я, и хата – не моя.

Под ёлкой сдержанно ржал Тимка.

– Ты ещё тут! – буркнула я. Эмоции искали выхода, но на брата я не хотела вываливать. Он, как бы, ни при чём. – Пошли домой. Отмедитировались на сегодня.

Лучше бы на мансарде засели. Во всяком случае, была вероятность, что никто никуда бы не провалился.

Шагали молча. Тропинку проштрафившейся лесовик сделал широкую и гладкую. Гадёныш сучкообразный. Первым нарушил тягостную тишину Тимка.

– Это ж папе надо как-то сказать, что мама отбыла в неизвестном направлении с Анькой. Как ты думаешь, – он у бабули или дома? Если дома, то можно погодить.

– Тим, соображалку включи, – психанула я. – Конечно, у бабули! Анька сразу же нажаловалась маме, та и прикатила, чтобы направить меня на путь истинный. До города даже не доехали.

– А, ну да, – он растерянно почесал затылок. Я уже начинаю подозревать, что у него там думательный центр так активируется. – А на метле?

– Что? – Я даже остановилась. – В смысле?

– Ну, ведьмы же на мётлах умеют летать, – осторожно пояснил брат, с опаской косясь на взбешённую меня. – А ты, кстати, умеешь?

Всё. Баста. С воплем «ах, ты, паршивец великовозрастный», я рванула за братом. Тот, не будь дураком, ещё при первых изменениях моего прищура, отчаянно принялся улепётывать. Что сказать? Иногда выплеск адреналина очень сокращает расстояния. Не заметила, как добежали до деревни и влетели во двор.

– За вами священная инквизиция гонится? – вежливо осведомился обалдевший Тарзан из будки. – Пора драть когти, пока костёр не развели?

– Я сама сейчас костры разожгу! – рявкнула я, пытаясь дотянуться до резвого братца. Блин, откормила на свою голову, точнее, на ноги. Теперь догнать не могу.

Попетляв, словно заяц, по двору, Тимка заскочил в летнюю кухню и храбро спрятался за бабулю.

– Выходи, подлый трус! – я сдула со лба выбившуюся прядь.

– Са-а-ань, – проблеял брательник, – я ж шутя! Что ты, шуток уже не понимаешь?

– Вы о чём? – поинтересовалась бабуля, величественно-спокойно помешивая в кастрюле макароны к ужину. Ни один мускул не дрогнул на её царственном лице.

Глядя на то, как она величественно и спокойно помешивала в кастрюле макароны к ужину, мне стало стыдно за свои эмоции, но, тем не менее, я доложила:

– Этот гад чернявый мне на метле предложил летать!

Как ни старалась, но возмущение не удалось скрыть. И когда я научусь хоть немного маскироваться? Наверное, в нашей семье это передалось только маме. Она в любых ситуациях может держать лицо. А я… А у меня на лбу табло электронное, где бегущей строкой всё популярно описывается.

Думала, что бабуля поддержит моё возмущение, ну, или, хотя бы пристыдит Тимку. Но она, мечтательно обхватив поварёшку, закатила глаза и причмокнула:

– Э-э-х, метёлочка! Если б ты знала, Саша, какая у меня была метёлка! – бабуля на несколько мгновений ушла в нирвану. – Черенок белого дуба, покрытый лаком из конопляного масла, прутики из берёзки и ведьминого дерева, наломанные в полнолуние, и скреплённые ивовой лозой … Э-э-эх! Где теперь моя красавица?

Видимо, метёлка действительно занимала большое место в бабулином сердце, раз она позволила себе выйти из образа ледяной царицы.

– Что, правда? – выпучил глаза брат, бесцеремонно плюхнувшись на стул.

– А ты как думал? – усмехнулась старшая ведьма нашего рода. – Это я сейчас коленкой погоду предсказываю, а когда-то была молодая и шебутная.

– Должна вас предупредить, – мурлыкнула с подоконника Марсельеза, – сюда хозяин идёт. Голодный и злой, как стая бродячих собак.

Мы переглянулись. Бабуля ловко подхватила шумовкой маленькие макарошки, шлёпнула их на тарелку, водрузила сверху большой кусок масла, который сразу же потёк солнечными разводами, а рядом с этим только что сваренным великолепием примостила целых три сосиски. Как только она сняла крышку с кастрюли, где томились сосиски, комнату наполнил ни с чем несравнимый аромат. Со скоростью, что завидки взяли даже меня, она метнула наполненные тарелки и нам с Тимкой. И да, там тоже было по три сосиски!

Папа нарисовался в дверях и нервно набрал воздух для гневной тирады. Как же! Задержали его, пришлось из-за «моей бестолковости» поворачивать обратно в деревню. Стоит ли говорить, что вместе с воздухом папа вдохнул и волшебный аромат бабушкиной еды. Голод тут же взял верх над эмоциями и навострил все рецепторы. Папин взгляд поплыл, а губы растянулись в блаженной улыбке.

– Садись, зятёк, – коротко хохотнула бабуля. – Только тебя и ждём.

Насчёт «поесть» папа всегда