Шрифт:
Закладка:
Основой нашей жизни является вера во Христа
Я тридцать лет служу в священническом сане и теперь уверенно могу сказать, что основой нашей жизни является вера во Христа и убежденность в том, что ждет нас вечная жизнь, а земная жизнь есть только подготовка к вечной. В этом заключается вся наша проповедь: как веровать, как исполнить заповеди Христа, как очистить свою душу, как приготовиться к вечной жизни. Это главные вопросы нашей жизни, потому что все мы смертные, все мы идем к Богу, и вот там выяснится, каким будет наш ответ Богу, насколько мы приготовились к вечной жизни. Какие еще вопросы могут быть? Все остальные вопросы сами отпадут.
Если человек верующий, он готов умереть, но сохранить свою веру
Удивительно бывает: вот сейчас и учатся, и книги имеют, а убеждения свои люди могут поменять – и к экстрасенсу обратиться, и в секту пойти. В прежнее время как я различал людей? Если человек верующий, он готов умереть, но сохранить чистоту веры и не поколебаться. Наверное, сказалось то, что за десятилетие перед этим были гонения. За исповедание церковной истины люди могли пострадать и быть сосланы или вообще убиты. И все же оставалось это строгое соблюдение православной веры, непоколебимое. А сейчас люди этого не понимают, какое-то появилось безразличие или вседозволенность какая-то… В секту походил, вернулся обратно. Человек, который посещал какое-то время секту, а сейчас вернулся, говорит об этом без раскаяния. Раньше такого я не замечал.
С детства нужно воспитывать ребенка в страхе Божием
Сейчас много соблазнов для детей, поэтому главное, чтобы они не потеряли веру. Конечно, они могут чем-то увлекаться, но самое страшное, если они впадут в наркоманию, в групповые разные проделки, – от этого их надо спасать всеми силами. Если с детства ребенок воспитан в страхе Божием, если он понимает, что такое грех и почему его нельзя делать, мне кажется, опасностей таких уже и нет.
У меня пятеро детей, и я никогда не следил, чтобы они в плохую компанию не попали, – они сами не пойдут, понимают, что такое грех. Каждую праздничную службу все без напоминания идут в храм, молятся. Один сын у меня уже священник, двое старших в духовной семинарии, один в духовной академии.
Сегодня в храм попало очень много людей, у которых нет глубоких убеждений, особенно детского православного воспитания не было. Например, до сорока или до пятидесяти лет прожили без Бога, а когда в девяностые годы открыли храмы, они заинтересовались, пришли в церковь и теперь хотят установить в ней свои порядки.
Вот такой есть момент у нынешних христиан, когда человек лет двадцать ходит в храм, сам еще до сих пор ничего не знает, но считает, что он уже долго ходит и все понимает. Хотя у него нет ни с детства, ни с юности понятия о христианской жизни. Вот эти люди очень опасны, они становятся такими формалистами. Я многим молодым объясняю: ты не слушай этих бабушек, грубить, конечно, им тоже не надо и обижать, но не надо их слушаться. Надо читать книги или священника спросить. Приходится так учить людей.
Верующие в советское время отличались от нынешних более глубокой верой – внутренней, а не внешней
Рассказывает протоиерей Даниил Калашников, клирик храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке
Веру свою я не скрывал
Родился я в 1942 году в Москве, в обычной небогатой семье. Отец с матерью у меня работали преподавателями. Семья православная. Отец очень был верующим, с такой, знаете, очень искренней и удивительно глубокой верой. Он воевал на фронте.
По светскому образованию я инженер-строитель, окончил Московский инженерно-экономический институт. Работал на заводе, в проектной организации, и вместе с этим всегда старался быть в храме.
С детства меня постоянно водили в храм. Носил крестик. Учился я в советской школе № 9. Веру свою не скрывал, но и не афишировал, потому что это могло вызывать насмешки у людей, неодобрение, иногда просто негативные эмоции. Разное могло быть, времена такие были…
Протоиерей Даниил Калашников с прихожанами
В Троице-Сергиеву лавру ездили с самого детства, а так посещали святыни в Москве: Елоховский собор, храм Иоанна Воина на Якиманке, храм на Ордынке.
Рождество и Пасху отмечали очень торжественно! Жили мы бедно, преподавательская зарплата мизерная, но к Рождеству и Пасхе готовились за два или за три месяца, покупали то, что могли себе позволить. К Пасхе, скажем, за два месяца апельсины покупали, чтобы делать цукаты для пасок таких, особенных.
Духовная литература у меня была от отца, ему она досталась от бабушки. Были Псалтирь, Евангелие на церковнославянском и русском с параллельным переводом. Были некоторые акафисты. Иконы. Особенно интересно, что у нас хранилась икона князя Даниила, которая досталась моему деду еще от настоятеля Данилова монастыря.
Как жила Церковь в те годы
Церковь в 1948, 1949, 1950 годах была набита народом. Вот детей правда было мало, человек до десяти приходило в большие праздники. В основном были бабушки в белых платочках, которые, как старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) говорил, и держали эту Церковь.
В храме служили священники, которые несли в мир добро, и чаще всего это были люди, претерпевшие в своей жизни какие-то сложные ситуации. Вот у нас первый настоятель был, отец Алексей, так он горел в танке и после этого пришел к вере, в храм Божий. После него был отец Борис (протоиерей Борис Гузняков), которого отчислили из рядов армии по причине тяжелой болезни легких. Благодаря молитвам он выжил и пришел к служению Церкви.
В жизни положительным примером были церковные люди
Я восемь лет прослужил диаконом, до этого служил иподиаконом, три года, с 1973 по 1976-й, был старшим иподиаконом у владыки Киприана (Зернова). Позднее был рукоположен в священника. Мы с матушкой вырастили шестерых детей, двое наших сыновей священники, а две дочери замужем за священниками. У нас растут семнадцать внуков.
В жизни положительным примером для меня всегда были церковные люди. Тот же владыка Киприан (Зернов). Он с большой любовью
