Многих из моих очень успешных взрослых клиентов в детстве постоянно кормили стыдом, в лучшем случае намеренно заставляли беспокоиться о своей ценности. Мужчины, например, сообщают, что отцы никогда не говорили им прямо, что любят их, и давали много поводов усомниться в своей любви. Мне нередко доводится слышать истории об отцах, которые верили, что проявление безусловной любви испортит их детей, сделает их мягкими или самодовольными. Некоторыми из их сыновей настолько овладело желание нравиться, что они неустанно работают и жертвуют всем прочим в своей жизни, чтобы продемонстрировать свою ценность родителям и обществу.

В то же время семьи – тонко сбалансированная экосистема, и родителям почти невозможно время от времени непреднамеренно не передавать своим детям послание о нелюбви. Рождается брат или сестра, которые внезапно отнимают у вас всё внимание родителей, а вы слишком молоды, чтобы понять причину. Ваш родитель вот-вот потеряет работу и накидывается на вас из-за какой-то мелочи. Если у родителей есть время и пространство, чтобы осознать, когда они взвалили на ребенка бремя никчемности, они могут исправить ущерб извинениями или объятиями; но, особенно в современном лихорадочном мире, трудно всегда быть в курсе происходящего. Большинство из нас с детства несут тяжелое бремя никчемности, и общество только усугубляет его.

Побеждай – или станешь неудачником

В США дети учатся соревноваться с дошкольного возраста. Люди должны побеждать, чтобы не быть неудачниками, – это, пожалуй, самое страшное оскорбление в западной культуре. Недавно я увидел мультфильм, в котором отец стоит на коленях, обнимает за плечи своего маленького сына и говорит: «Просто помни, сынок, не имеет значения, выиграешь ты или проиграешь, – если только ты не хочешь папиной любви». Этот отец всего лишь озвучивает вслух то, что думают многие родители, потому что сами боятся оказаться неудачниками. Такие убеждения, как «Я чего-то стою, только если опережаю других в тесте, игре или продвижении по службе, если у меня больше денег, популярности, красоты либо вещей, чем у моих сверстников», так твердо усваиваются, что мы редко осознаём, как часто об этом думаем. Даже в общении с друзьями часть нас постоянно сравнивает с ними свой статус, втайне завидуя их триумфам и радуясь их неудачам – ведя счет. Мы уважаем наших друзей только до тех пор, пока другие люди думают, что они крутые.

Приведу личный пример: в раннем подростковом возрасте я был очень застенчивым и неуверенным в своей внешности и статусе. Я был невысокого роста, с брекетами и прыщами, а мой нос внезапно раздулся настолько, что стал главным на моем лице, как бывает у некоторых детей в пубертатном периоде. Вдобавок я был единственным евреем в группе сверстников-христиан, которые часто отпускали шутки по поводу иудаизма, вспоминали, что я рядом, и говорили: «О, извини, Шварц». Я отчаянно хотел быть популярным и изо всех сил старался вписаться в крутую компанию парней, но их общение часто сводилось к принижению друг друга. Это была своего рода игра в доминирование: если ты мог дать отпор, тебя принимали, но, если они чувствовали запах крови, ты становился объектом садистской словесной атаки. Меня было слишком легко ранить, и, хотя я получал глубокие эмоциональные ушибы, я продолжал возвращаться за добавкой. Я ненавидел те части себя, которые чувствовали себя уязвленными, и пытался изгнать их, чтобы «принимать это», как другие мальчики. Изгнанники часто становятся жертвами такого рода двойных или тройных ударов. Они страдают от первоначальной травмы, затем подвергаются нападкам защитников за слабость и наконец получают пожизненные сроки и запираются во внутренних подземельях.

К счастью, я вышел из этой группы до того, как мои чувствительные части стали постоянными изгнанниками, но у меня остался сильный страх открыться мужчинам настолько, чтобы завязать тесную дружбу. В результате я пережил долгий период без друзей, когда постоянно чувствовал себя чудовищным неудачником, но притворялся перед семьей и сверстниками, что всё в порядке.

Это чувство собственной никчемности преследовало меня всю жизнь, всплывая из глубин моей психики всякий раз, когда в моей социальной жизни наступала засуха. Я работал со множеством клиентов, которые были точно так же травмированы конкурентной борьбой за популярность и пришли к выводу, что большинство американцев живут с глубокой верой в свою никчемность. Мы всю жизнь боимся, что кто-то увидит, какие мы, при этом пытаясь доказать себе и всем остальным, что это не так.

Стремление к искуплению

Те части нас, которые чувствуют себя неудачниками и думают, будто мы ничего не стоим, составляют для многих самую страшную группу изгнанников. Одна из причин в том, что эти части отчаянно нуждаются в искуплении. Они становятся одержимыми идеей заставить человека, который дал им сообщение о своей никчемности, обратить это послание вспять. Вот почему многие становятся дисфункционально привязанными к жестокому родителю или к кому-то, кто выглядит, говорит или действует как этот родитель. Они зависимы от любых проявлений одобрения и мирятся с очернением и эксплуатацией только для того, чтобы получить порцию похвалы.

Как бы высоко ни взлетали наши изгнанники, когда им сообщали, что они любимы, они тут же терпят тяжелый крах, когда предполагаемый искупитель лишает их этой любви. Это похоже на то, как если бы каждый из нас ходил с невидимым замком на ноге, отчаянно ища человека, у которого есть ключ. Наши изгнанники верят, что владелец ключа – человек, который установил там замок, или точная его копия. К сожалению, обычно такой человек также подвешивает на наши ноги еще больше замков, а мы игнорируем это, стремясь побыстрее избавиться от боли. Следовательно, наши изгнанники приводят нас к тем, кто иногда заставляет нас чувствовать себя прекрасно, но в другое время вешает больше замков на наши ноги, доводя нас до еще большего отчаяния. Вот так мы становимся зависимыми от людей, которые причиняют нам боль. Наши изгнанники так жаждут любви или одобрения назначенного искупителя, что готовы страдать (и иногда считают, что заслуженно) от жестокого обращения, сопутствующего этому.

Для многих из нас страх выживания и чувство никчемности, которые несут в себе отдельные изгнанники, становятся управляющими силами в жизни, определяющими наш выбор партнеров и всепоглощающее стремление к достижению или накоплению. Тоска и надежда в этих частях настолько сильны, что даже из своих тюремных камер они неосознанно влияют на наши решения. Мы живем в страхе перед любым событием, которое вызывает ощущение неудачника, и все же нас, как мотылька на пламя, постоянно тянет к людям или событиям, которые могли бы освободить нас от этого проклятия. Эти части в порядке вещей, пока на горизонте маячит надежда на искупление.

Когда случается то, что гасит эту надежду, берегитесь! В отдельных ужасных случаях пороховая бочка эмоций, которую носят с собой наши изгнанники, воспламеняется. Наши подземные хранилища боли и стыда легко вспыхивают, как если бы они были заполнены бензином. Определенные события или взаимодействия действуют подобно спичке, разжигая пламя эмоций, которое угрожает поглотить нас. Мы вновь переживаем бремя ужаса, одиночества, унижения, заброшенности, отчаяния или никчемности, которое наши изгнанники несли ради нас. Если эти изгнанники полностью возьмут власть в свои руки, мы можем стать недееспособными. Одержимые и регрессирующие, не способные спать или сосредоточиться, постоянно возбужденные или подавленные, мы движемся к психиатрическому диагнозу. Мы не можем работать, а иногда даже встать с постели. Это худший кошмар наших защитников. Вот почему они тратят так много энергии, пытаясь запереть наших изгнанников в изгнании, а наше окружение оставить свободным от событий или людей, которые могли бы их спровоцировать. Вот почему защитники строят вокруг нас крепости. Эта темная, огненная ночь души может побудить нас попытаться найти новые способы запереть наших изгнанников – залатать трещины в нашей крепости и найти новые развлечения. Или, если у нас хватит мужества и поддержки, события, разрушающие крепость, могут привести нас к возрождению через исцеление изгнанников.

Менеджеры

Я называю части-защитники, отвечающие за нашу повседневную безопасность, менеджерами. Для многих из нас это голоса, которые мы слышим чаще всего, вплоть до того, что начинаем отождествлять себя с этими голосами или мыслями. Хотя мы полагаемся на их мнения, стратегии и суждения, мы чувствуем себя скованными или раздраженными из-за них.

Менеджеры – та часть вас, которая хочет всё контролировать. Они пытаются определять ваши отношения и окружение, чтобы вы никогда не оказались в положении униженного, покинутого, отвергнутого, атакованного – в общем, подвергнутого чему-то неожиданному и обидному.