— Ну-ка, покажи, что ты там прячешь?

— Ничего.

— Живо повернулась!

— Да не хочу я поворачиваться! — возмутилась я, забыв о том, что Кейт — скромница, не умеющая повышать голос, — и не буду.

— Перечить вздумала?

К сожалению, память выдавала воспоминания дозированно. Например, только сейчас всплыло, что Матушка Мэй очень скора на расправу и чуть что хватается за вспомогательные материалы: веник, сырую тряпку, хворостину.

В моем случае это оказался внушительный пучок крапивы, который она сорвала голой рукой и даже не поморщилась:

— Сейчас я научу тебя уважению.

«Ну на фиг», — подумала я и побежала. Не хватало еще крапивой по жопе получить, в первый же день пребывания в новом мире.

Он рванула за мной и, как выяснилось, для своих лет оказалась очень прыткой теткой.

— А ну вернись, мерзавка. Одни проблемы от тебя, приютили на свою голову.

Не знаю о каких проблемах речь. Кейт была просто невыносимой тихоней.

— Когда ты уже свалишь в свою академию? Место только занимаешь!

— Конечно, занимаю, — на ходу обронила я, — вам некуда новых сирот селить, вот и беситесь.

По закону до двадцати одного года я имела право возвращаться в этот Дом, в свою комнату, а хозяйка приюта не могла ее никому отдавать или пускать постояльцев. Причем, как только мне стукнуло восемнадцать денег на мое содержание выделялось в три раза меньше, чем остальным. Матушку Мэй это категорически не устраивало, и уже пару лет она пыталась сплавить меня замуж. То за хромого конюха, то за кривого кузнеца, но не получалось. От этого она злилась еще больше, особенно когда я возвращалась на каникулы и, цитирую, «объедала бедных маленьких сироток». То, что сама Мэй уносила домой сумки полные провизии, я молчу.

— Высеку! — кричала она.

— Перебьешься! — отвечала я.

Так и бегали, пока она окончательно не запыхалась, и не сдалась, махнув на меня рукой.

Я сама плюхнулась на ближайшую завалинку, дождалась, когда Мэй уйдёт, продышалась и пошла в дом.

Перво-наперво я собиралась помыться, потом переодеться, съесть все конфеты из кулька и погрустить о своей судьбе. Потом надо было собираться, потому что отъезд в академию планировался уже на следующий день. Это я тоже только что вспомнила.

Очень вовремя я сюда попала. Ничего не скажешь.

Глава 1.3

Матушка вскоре окончательно утихомирилась и засела на кухне пить чай с баранками, а я, вооружившись серым колючим полотенцем, отправилась в помывочную — крошечный домик на заднем дворе, который раз в неделю использовался, как баня, и хорошенько протапливался, дабы отмыть чумазых сирот, а в остальное время служил душевой.

Я разделась, свернула порванное платье, потом стащила панталоны и долго на них смотрела, дивясь неописуемой красоте. Такого я еще в своей жизни не видывала.

В мутном, почерневшем по краям зеркальце мне кое-как удалось себя рассмотреть. Брюнеточка, носик маленький, глазки большие, аккуратный рот. Не скажу, что красавица, но приятная это точно. Даже посимпатичнее, чем я прежняя.

Дальнейший осмотр выявил худенькое тельце, с небольшой аккуратной грудью, стройными бедрами, и ровными ногами. В принципе неплохо, если не считать того факта, что эти самые ноги были лохматы до безумия. Эдакий йети, спустившийся с гор в период зимнего обрастания. Все остальное тоже было далеко не гладким, а под мышками можно было плести косички.

Что ж она себя так запустила, а? Это же никуда не годится! Стыдобища!

Меня, как мастера эпиляции, такой расклад совершенно не устраивал. Я придерживалась строго мнения, что шелковистые кудри могут быть только на голове.

Мне бы сахарку, да лимончик, чтобы сварить пасту для шугаринга и привести себя в нормальный вид, но увы, сахар сиротам был не положен, а лимоны вообще продавались только в столицы, поэтому пришлось выкручиваться на ходу.

Я вспомнила, как прилипла к пню, покрытому смолой, и решила, что на первое время подойдет и это. Нашла на кухне банку с плотной крышкой, попутно стащила три соленых сухарика и пошла обратно в лес.

То место и тот самый пенек мне удалось найти не сразу. Я поблуждала по тропинкам, полазила по кустам, нацепляв на себя репьев и паутины, но в итоге нашла.

— Попался, — опустилась рядом с ним на колени и веточкой начала соскабливать смолу в банку.

Надо сказать, делом это было непростым. Она прилипала, тянулась длинной веселой соплей за палкой и не желала отцепляться.

— Чтоб тебя! — кое-как набрала полбанки, закрыла крышкой и вытерла руки об траву.

Уже вечером, сидя на своем чердаке, при дрожавшем свете одинокой свечи, я организовала домашний салон красоты. Изодрала старое платье на полоски, нашла аккуратную гладкую палочку и приступила к привычной процедуре.

Шло с трудом, потому что смола плохо отдиралась от кожи. Правда хорошо вытаскивала волосы, поэтому я не отчаивалась.

Скорее по наитии, чем с четко выверенной мыслью, капнула в банку несколько капель лавандового масла и сыпанула порошка орхи из моих учебных запасов. Перемешала. Паста стала чуть гуще и не такой тягучей.

Сюда бы добавить воска из розовой долины и цветков акации, было бы совсем другое дело.

Тут меня прорвало. Просто что-то щелкнуло в голове, и открылся поток сознания. Я схватила бумажку и начала торопливо записывать рецепт по усовершенствованию смеси. Уже прикидывая, что в деревне у меня ничего не получится, но вернусь в академию и там, в моем распоряжении будет и лаборатория, и нужные ингредиенты.

Вот так, за мыслями о смеси для шугаринга, прошел мой первый вечер в новом мире. Мне даже было некогда грустить и придаваться ностальгии, да если честно и не хотелось. Когда еще удастся окунуться в такое приключение?

Глава 2. Добро пожаловать в подвал

Академия встретила меня привычной суетой. Студенты проходили через главные ворота, волоком таща за собой чемоданы, шутили, смеялись, предвкушали начало нового веселого года.

Я старалась не очень сильно крутить головой по сторонам и не таращится, выпучив глаза, но выходило из рук вон плохо. Как тут не дивиться, когда вокруг такое! Академия — древний замок, с резными башнями, арками, ажурными переходами, и шпилями, тянущимися к небесам. Темные кирпичные стены и гербы с золотыми драконами на черном фоне. Как в сказке.

— Свитти, варежку закрой, а то трусы через рот видно, — раздался рядом со