Примерно через час после этого я услышала визг бабушки Джинни.

— Гейл, иди сюда! Гейл, поторопись! Она перестала дышать! О, боже. О, Гейл. Ну… это правильно, Гейл, да? Так доктор сказал, что это произойдет!

Гейл была моей мамой, и она скоро прилетела в спальню, ее привлекли крики ее собственной мамы.

Это был первый и последний раз, когда я навещала свою прапрабабушку. Ее дочь, моя прабабушка Лиз, умерла годом ранее. Обширный инсульт. В возрасте семидесяти восьми лет. Сын прапрабабушки Мэри, Чарльз, также умер к этому времени, также от инсульта, в возрасте семидесяти одного года. Он не оставил ни детей, ни наследников. Только женщины теперь носили семейную родословную, а я была самым молодым носителем.

В следующем году, когда мне исполнилось пятнадцать, бабушка Джинни погибла в автокатастрофе, в возрасте пятидесяти шести лет. Остались только моя мама и я, и несколько очень дальних родственников на холмах Западной Вирджинии. Я слышала, что они были двоюродными или троюродными братьями, что-то в этом роде. Моя мама тоже не была уверена в этом. Во всяком случае, они не были частью нашей жизни в Форт-Уэйн, Индиана.

Прошли годы. Я переросла подростковый период и переступила порог двадцатилетия. В настоящее время мне было двадцать семь, и я чувствовала «дрожь». За тринадцать лет, прошедших с тех пор, как моя прапрабабушка велела мне дождаться этого, я медленно пришла к выводу, чтобы записать это как какой-то Аппалачский миф или странную, бессмысленную сказку, точно так же, как моя бабушка Джинни в основном сказала, что это было.

Однако то, что я чувствовала сейчас, не было мифом. То, что я чувствовала, было на сто процентов абсолютно реальным. Какой-то род землетрясения пульсировал у меня внутри, пока я стояла и смотрела на мужчину передо мной. Мне было немного страшно, без всякой причины. Я чувствовала себя немного окрыленной, снова без веской на то причины. А также чувствовала себя более чем немного безоружной. На самом деле, если бы я была лодкой, то была бы тем, кто плывет по течению далеко в океане, без якоря.

Мужчина передо мной протянул руку с нейтральным выражением лица.

— Я командир Рид Уоллес. Пожалуйста, зови меня Рид.

«Просто потому, что он такой красивый», — подумала я. — «Вот почему ты волнуешься, Саманта. Просто из-за его внешности».

Это было, конечно, правдоподобно, потому что взгляд командира Рида Уоллеса был чем-то, что «взволнует», наверняка. Я была уверена, что он самый привлекательный мужчина, которого когда-либо видела. Совершенство: высокий, темный и красивый, он, честно, выглядел как голливудский актер или модель, может быть, за исключением того, что немного более суровый, чем среднестатистический актер или модель, не то чтобы это меня удивило. Большинство актеров и моделей не были перевертышами медведей, которым было поручено защищать тысячи жизней.

Пытаясь по какой-то причине продолжать смотреть в глаза Рида, я взяла его руку и сжала, как я надеялась, твердым, полностью профессиональным рукопожатием.

— Приятно познакомиться, Рид. Меня зовут Саманта Миллер. Пожалуйста, зови меня Саманта.

Кивнув, указывая на то, что он это принял, он сказал, что было приятно встретиться со мной. Последовавшая за этим доля секунды тишины была для меня слишком долгой, и я вдруг выпалила несколько слов.

— У тебя такой приятный голос.

Прямо сейчас я внутренне съежилась. Возможно, и внешне тоже. Идиотка.

Я понятия не имела, почему я сочла нужным пропустить эти слова. Кроме того, что эти слова были полностью правдивы. У Рида приятный голос, хотя, даже не совсем точно. У него был потрясающий голос. Глубокий, насыщенный и с оттенком гравия, его голос только еще больше посылал дрожь внутри меня.

Тот факт, что я испытывала мифическую «дрожь», о которой говорила моя прапрабабушка, была, вероятно, второй причиной, по которой это сказала. Несколько пораженная этим, я вспоминала ее слова где-то в глубине души, почти как будто слышала ее голос издалека. Вспомнила, как она сказала мне, что я сразу почувствую испуг и окрылённость, когда встречу человека, с которым должна провести свою жизнь, которым был в настоящее время Рид. Тем не менее чувство крайней взволнованности быстро становилось преобладающим чувством, которое я испытывала.

Третья причина, по которой слова, сказанные мной Риду, выскользнули у меня изо рта, вероятно, была в том, что я просто нервничала, и это было с того момента, как прибыла в деревню, где он был главой, которая называлась Сомерсет. На самом деле, я нервничала еще во время длительной поездки в деревню. Не каждый день женщина встречала медведя-перевертыша и ей платили за рождение ребенка от него.

* * *

Я не согласилась завести ребенка от медведя-перевертыша только ради денег. Или, вернее, не только из-за денег. Не только, чтобы иметь деньги на новую машину или модные украшения, или что-то еще. Мне даже не нравились машины или дорогие украшения. Цель получения денег состояла в том, чтобы спасти жизнь моей мамы, и для того, чтобы сделать это, мне нужно было много денег, и быстро. Мне нужно было двести тридцать восемь тысяч долларов наличными, если быть точным. Вот сколько будет стоить экспериментальное лечение, которое может спасти жизнь моей матери.

Несколько лет назад, примерно в конце Великой североамериканской войны Перевертышей, у нее была диагностирована чрезвычайно редкая форма рака крови. На самом деле он был так редок, что онкологи в престижной клинике Кливленда, где ей поставили диагноз, видели только несколько десятков случаев. Они сообщили моей маме и мне, что этот особый вид рака, похоже, не имеет генетического компонента, а это означает, что я или мои будущие дети почти наверняка никогда не получат его, но это даже отдаленно не было моей первой заботой, когда моей маме поставили диагноз. Я лишь хотела знать, что нужно сделать, чтобы вылечить ее, и как быстро может начаться ее лечение.

Тогда три онколога, сидящие напротив моей мамы и меня, начали выглядеть отчетливо неудобно.

— Лекарства нет, — сказал один из них, слегка поморщившись. — Есть только «покупка времени» с этим видом рака.

Ошеломленная и испуганная, я не могла говорить.

Спокойно взяв одну из моих рук, мама говорила с доктором ясным, непоколебимым голосом, как будто она ожидала диагноз, который только что получила.

— Сколько времени я могу «купить», доктор Андерсон? И как я могу это сделать? Какие процедуры мне необходимо пройти?

Доктор Андерсон ответил, что она может «купить», может быть, три или четыре года путем периодических раундов химиотерапии.

— Это замедлит прогрессирование рака… но