потому, что она решила, что так хочет. И ты будешь недоумевать, что с ней случилось, почему она себя так ведет. Я не говорю, что это произошло, но это может случиться очень неожиданно для тебя. И ей может захотеться играть в каком-то другом, выдуманном спектакле. Она воспринимает это все, не так как большинство людей. Вот, например, я: если мое отношение к тебе когда-то поменяется, то это не может случиться без веских на то причин. Чтобы я к тебе стала относиться прохладнее мне нужны веские основания. А у Ленской может это случится сразу и без явных причин.

Я пару минут молча думал над ее словами. В общем, Ольга мне ничего нового не открыла. Она любит ковыряться во всякой психологии, и просто по-своему показала то, что я и так видел. При этом неспециально, но очень неприятно нажала на том, что Светлана может остыть ко мне. В чем безусловно Ольга Борисовна права, так это в том, что я с Ленской во многом похож. Ведь для меня эта жизнь в самом широком смысле — игра. Очень большая игра. Но при этом я так же, как Светлана, отдаюсь этой игре целиком. Неужели я тоже актер? Актер, для которого сценой и декорациями стал весь мир. Множество миров! Такая мысль мне раньше не приходила, но вот благодаря моей невесте…

— Расстроился? — вывела меня из задумчивости Ольга. — Не переживай слишком. Я лишь сказала о возможном неприятном, чтобы ты был к такому готов, но этого может не случиться за всю нашу долгую жизнь.

Боги! Она меня, Астерия, уговаривала как неразумного мальчишку! Ольга Борисовна в самом деле золотой человек! Когда я говорю ей, что она для меня самая-самая и я ее люблю больше всех, то я ни капли не кривлю душой. Я люблю Ковалевскую!

— Нет. Но переживаю, — я даже тихо рассмеялся. — Пойдешь на экскурсию по корвету?

— Сам сходи. Я разберу свои вещи. Взяла кое-что из одежды, хотя, наверное, зря. Мы же там не задержимся больше чем на день-два. А потом, — она подняла рюкзак, — потом можешь меня проводить к пункту управления ракетным вооружением.

— Это еще зачем? — не понял я.

— Затем, Елецкий. Не только ты такой весь полезный и занятый. Мне профессор Белкин на днях скинул первое задание: продумать как можно усовершенствовать логическую систему наведения ракет. У меня уже есть кое-какие мысли, но сначала я хочу видеть своими глазами, как это устроено на боевом корабле, а не на экране коммуникатора. Да, кстати… насчет экрана коммуникатора. Вчера под вечер я видела кое-что на нем. И это касается твоих божественных подруг.

— Да, ты же хотела об этом сказать что-то важное, — вспомнил я. — Что там с моими небесными девочками?

— Чтобы проверить что, нужен коммуникатор. Я от папы слышала, что возле статуи Артемиды собралось много людей. Как я поняла, из-за того, что закрыли ее храмы, народ начал собираться у статуй и открытых алтарей. Потом, уже перед сном я включила коммуникатор и посмотрела новости по этой теме. Видела несколько фотографий, где сквер Небесной Охотницы и площадь возле Восточных Механиков заполнены людьми, — пояснила Ковалевская.

— Отлично! Мы же этого и добивались! Значит, наши статьи в газетах работают! — возрадовался я, теперь еще более ясно понимая силу волнений Перуна. Великий метатель молний сам виноват: сглупил — принял непопулярное решение. На его месте куда разумнее было не наказывать Арти, а поддержать ее, выразить сожаление, что не помог ей в сражении на острове ацтеков.

— Знаешь, что мне в тебе, Елецкий, нравится? — спросила Ольга, прищурив левый глаз, и заняв дразнящую позу — это она делать умела.

— Ну-ка открой. А то гораздо чаще приходится слышать, что тебе не нравится во мне, — я, подражая ей, тоже прищурился.

— Нравится то, что ты сейчас сказал «наши» статьи, хотя они почти целиком твои. Я в их написании почти не участвовала. И так ты делаешь часто: на словах и в делах прочно связываешь меня с собой. Мне это приятно, — сказала княгиня, вернувшись к открытому рюкзаку.

Коммуникатор нам любезно предоставил виконт Лосев Тихон Семенович, и я еще раз убедился, что наши статьи точно попали в цель: статуи Артемиды, как и ее алтари стали объектами поклонений и местом выражения благодарности Небесной Охотнице. Мне захотелось ментально обратиться к Арти, узнать, как у нее теперь складываются отношения с Перуном, этот вопрос я решил отложить до возвращения в Москву. Уже вернувшись домой, в нашем родовом зале богов, я обязательно обращусь к ней, попрошу явиться и попытаюсь уговорить мою возлюбленную остаться у меня на ночь. Вряд ли она согласится на всю ночь прервать божественную связь, но я попробую. Потому как знаю: все эти божественные связи, которыми так дорожат боги, на самом деле не имеют большого практического смысла. Все это — просто ритуальные шаблоны, и их значение излишне переоценено самими богами. Как люди порою слишком связаны всякими верованиями, которые не имеют реальной силы, так и боги страдают подобными глупостями, только на ином, более высоком уровне. Именно это не дает им в достатке свободы и заставляет скорее спешить в свой мир, едва появившись в нашем.

Перед завтраком я вместе с мичманом Ленским прошелся по «Орису», оглядев и даже пощупав все интересующее меня устройство корвета. Поделился с мичманом впечатлениями о вимане, а потом невзначай спросил, не является ли он отпрыском рода виконтов Ленских. Назвал имена отца и матери своей возлюбленной актрисы. Однако, мичман оказался всего лишь однофамильцем и даже не дворянином. Предки его служили в имперском военно-морском флоте, а вот он пожелал подняться повыше — подался во флот воздушный.

После завтрака, когда мы уже подлетали к Тюмени, Ольга вновь вернулась к разговору о Глории. Случилось это неожиданно, когда мы вернулись в нашу каюту и стали возле иллюминатора. Ковалевская делилась своими соображениями по системе наведения ракет, которую ей показывал капитан-лейтенант Лосев, говорила о том, что эффективность ее можно повысить раза в полтора, если задействовать дискретно-когнитивный подход, а потом этак неожиданно, повернулась ко мне и спросила:

— Так что у тебя с Глорией? Давай, рассказывай. Я — догадливая девочка, Саш. И знаю, что ты не просто так к ней ходишь. И не просто так стараешься уйти от этого разговора.

* * *

Если бы господин Терри начал бы