Шрифт:
Закладка:
– Конечно, Морковкин. Обязательно уедем.
Сто процентов, в этот момент она думала о чем-то другом и не слышала ни одного моего слова.
Уналашка – город на Аляске, который я случайно нашел на гугл-картах. Большинство уналашкцев живут на острове Амакнак. Он малюсенький, но и жителей так мало, что пока еще они там помещаются. Из города на остров можно добраться по мосту, который висит над Датч-Харбор. Я прочитал в «Википедии», что это название придумали русские матросы. Они думали, что до них тут уже побывали голландцы: в переводе с английского Датч-Харбор значит Голландская гавань. Но они ошиблись: на самом деле первым Уналашку открыл Беринг еще в 1741 году.
У бабушки я не люблю оставаться не только из-за радио и вздохов. Дело в том, что она заставляет меня есть гречневую кашу. Еще ладно была бы каша с солью или с молоком и сахаром, но бабушка готовит ее без всего.
– Можно мне соль?
– Соленое вредно.
– А сахар?
– Сахар – белая смерть.
И что на это ответить? После ужина бабушка вливает в меня стакан кефира, «чтобы кишечник работал», отправляет чистить зубы и гонит в постель на час раньше, чем обычно. А сама отправляется на диван, читает, вздыхает и выпивает рюмку рижского бальзама – черной жидкости с ужасным запахом. Как-то я лизнул каплю, и уж лучше бы я этого не делал.
Однажды в очередной раз, когда мама решила «выдохнуть», я устроил истерику и сказал, что никуда не поеду. Кошка прыгнула на стол и тоже начала орать – видимо, в знак поддержки. Мама скинула ее со стола и сказала:
– Бабушка так тебя любит. Она бы очень расстроилась, если бы узнала, что ты не хочешь к ней ехать.
Потом мама дала мне бумагу и ручку и попросила составить список вещей, которые мне нравятся у бабушки. Странно, но их оказалось не так мало.
• Постельное белье, которое хрустит и приятно пахнет.
• Чашки с блюдцами, на которых нарисованы оранжевые петухи.
• Старый ковер с непонятным узором, в котором можно разглядеть смешных монстриков.
• Яблочный компот, который бабушка еще летом залила в стеклянные банки.
• Огромная коробка со стеклянными бусинами, которые напоминают волшебные шары.
• Музыкальная шкатулка, которая играет музыку из подземного перехода.
• Толстые книги на английском, которые можно часами листать: они пахнут чем-то вкусным, и в одной из них есть карта Уналашки.
• Фотография, которая стоит у бабушки за стеклом книжной полки: там она, совсем молодая и очень красивая, сидит в кресле посреди комнаты.
Фотографии у бабушки не только за стеклом, но и вообще везде: на стенах, столе, комоде, холодильнике и в большом старом сером альбоме. Там есть совсем маленькая бабушка и совсем маленькая мама, бабушкины родители, их родители, дяди и тети, их дети и дети их детей. Если можно было бы собрать вместе всех этих людей, получилась бы огромная толпа – как на концерте Queen, который они играли, чтобы помочь африканским детям[1]. И всех этих родственников бабушка помнит по именам.
Глава 3. Самый плохой день в жизни
Недавно я первый раз пошел в школу. Но не в первый класс, как все дети, а сразу в третий. Когда мне исполнилось семь, мама решила, что я буду учиться дома, а в школу поступлю позже. Бабушка возмутилась:
– Чем он хуже других детей?
– Мама, он ничем не хуже. Просто он еще не созрел. Разве плохо, если он еще немного побудет свободным?
– И кто его всему научит?
– Читать и считать он уже умеет. А писать как-нибудь сами научим. Слава богу, мне не надо каждый день на работу ходить. И к тому же в первом классе ничего важного не происходит.
– Когда же, по-твоему, он созреет?
– Поживем – увидим.
Я представил себя в маске из инстаграма в виде яблока – горького, твердого и незрелого.
– Мама, а почему все созрели, а я нет?
– Суслик, все люди разные. Не переживай: я уверена, что мы все делаем правильно.
Мама – продюсер и очень гордится тем, что у нее творческая работа и она сама может решать, ходить ей туда или нет.
– А что делает продюсер?
– Практически все.
– То есть ты как Рой Томас Бейкер[2]?
– Не совсем. Я продюсирую не какую-то группу, а всякие мероприятия.
– Типа чего?
– Например, мне звонят и говорят: нужно срочно организовать съемку, в которой участвуют десять человек, три лисы и двадцать пять мышей. И все они должны надеть…
– Фиолетовые плащи?
– Например.
– Почему ты тогда не можешь выяснить, кто твой папа?
– Потому что у меня много других, более важных, дел.
В общем, весь первый класс я учился дома. Математикой и русским я занимался с мамой, а английским – с Джеком, настоящим американцем, которого посоветовала мамина знакомая. Бабушка сказала:
– Странно нанимать кого-то, когда его всему могла бы научить родная бабушка. Мы вот с тобой очень эффективно занимались, когда ты была маленькой.
– Ты просто ничего не помнишь. Эти занятия были сущим адом для нас обеих.
В итоге они поссорились и неделю не разговаривали.
Когда мне исполнилось восемь, бабушка спросила у мамы:
– Но теперь-то ты его отдашь в школу?
– Думаю, подождем еще годик.
– Марика, но ведь потом ему будет гораздо сложнее! – сказала бабушка и опрокинула рюмку бальзама.
– Мама, не волнуйся, все будет нормально.
Так что весь второй год я продолжал заниматься с мамой и Джеком. Я прочитал кучу книг на русском и научился читать, писать и даже говорить на английском. И когда мы наконец пришли в школу на тестирование, оказалось, что я не только ничего не пропустил, но знаю гораздо больше, чем большинство детей в моем возрасте.
– Поразительно. Марк знает гораздо больше, чем большинство детей в его возрасте, – похвалила маму учительница. – Отличный результат для домашнего обучения.
– Я тут ни при чем, – пожала плечами мама. – Просто ему все интересно.
Думаю, мама решила не отдавать меня в школу из-за детского сада. Я пошел туда, когда мне исполнилось четыре. Первые несколько дней все было неплохо, и мама мной страшно гордилась. Она говорила бабушке:
– Он все-таки очень социальный ребенок, ему нравится общаться с другими детьми, быть в центре внимания.
Но где-то через неделю мне надоело туда ходить. Мама рассказывает, что, когда она собралась уйти, я вцепился в ее ногу и начал орать
