— Вы что, совсем за новостями не следите, мистер Хайден? — разозлился гость.

— А что, не заметно? — оскалился Генри. — Я, по-вашему, в эту дыру забрался чтобы иметь круглосуточный доступ ко всем новостным порталам? Оглянитесь, здесь даже газет нет. Мне плевать, что происходит ТАМ! Не знаю и знать не хочу. Я не собираюсь принимать ничью сторону. Вы пришли напрасно. А теперь, если вас не затруднит, оставьте меня с моими созданиями, я должен вернуть их к жизни.

Масочник аккуратно разложил на столе несчастного "Темного властелина". Черная кожа, покрытая краской с почти стопроцентным поглощением света. Человека, для которого он делал "Темного Властелина" называли Утренней Звездой. Ослепительное сияние его кожи могло свести с ума или даже убить. К маске прилагался костюм из материала на основе силикона и недавно открытых синтетических соединений. Вспоминая костюм, масочник улыбнулся. Изящно и вызывающе. В специализированных магазинах такая модель пользовалась бы особым спросом. Как жаль, что его шедевры никогда не увидит широкая публика.

Идиот Уэйнарт и его подчиненные не способны оценить сокровища, которые создает для них Генри Хайден. А те, кому выпадает счастье носить эти маски, ненавидят их от всей души. Ещё бы! Маски созданы специально, чтобы подавлять их естество. Скрывать, загонять вглубь и заглушать. Масочника не покидало чувство что он сам, скованный нерушимой цепью, кует кандалы для других.

— Можете возиться с этими ошметками сколько угодно, — голос незваного гостя вывел Генри из задумчивой тоски. — Но я не уйду, пока вы не примите у меня заказ. Мне нужна ваша маска, мистер Хайден. Для себя.

— Что вы сказали? Вы хотите заказать у меня маску?

— Вы услышали верно, — собеседник присел в кресло напротив масочника и стащил с головы капюшон. У него оказалась на удивление густая черная шевелюра с редкой проседью. — С таким лицом не делают революций. Никто не встанет под знамена урода. Мне нужно лицо Че Гевары, не меньше.

— И против кого вы собираетесь бунтовать? — спросил масочник осторожно.

— Против системы, в которую мы с вами втянуты. Против вашего босса Уэйнарт и ему подобных. Против тех, кто держит таких как я в клетках и заставляет таких как вы выковывать наши цепи.

— Да, Уэйнарт что-то упоминал про группировку "La Libertad", — отозвался неохотно Генри. — Вы, должно быть, Терра? Лидер повстанцев.

— Я предпочитаю Альфонсо Филлипе, — ответил гость. — Прозвища нам дают "хозяева", как клички питомцам. Снежок, Пушок, Уголек. Так и мы для них — Терра, Рейн, Гаджет и так далее. А людей есть имена и фамилии. Я себя считаю человеком. И даже больше. И обращаться ко мне требую соответственно.

— Мистер Филлипе, меня не интересуют революции. Но маски, которые я делаю подавляют своих владельцев. Зачем вам это?

— Вы сделаете маску, которая откроет мою суть, а не спрячет её, — слова Терры падали как свинцовые капли в тишину комнаты. — Ваши работы, мистер Хайден — это шедевры. Каким-то чудом вам удается уловить природу каждого и подобрать ему идеальный антипод. Словно яд и противоядие, инь и ян. Но что, если вы направили бы свое мастерство в обратную сторону? Посмотрите на меня, как смотрите на своих моделей. Я готов открыться. И когда вы поймете меня до самых тёмных глубин, вы сделаете лучшую версию меня.

Новое лицо, которое увидит весь мир. Хватит вашему таланту прозябать в тени! Я приглашаю вас на свет. Разделяете вы мои взгляды или нет — не важно, я не предлагаю встать в ряды моих последователей. Но предлагаю стать тем, кто создал лицо будущего. Лицо величайшего героя или злодея своего времени — нет разницы, как будут называть меня потомки. Но это лицо навсегда останется на страницах истории и в памяти поколений. Лицо, созданное вами.

Масочник молчал, глядя в сияющие желтым глаза Альфонсо Филлипе. Терры. Поврежденная кожа расплывалась перед глазами, Генри как будто видел сквозь неё. Масочник узнал знакомое чувство, зуд в пальцах и покалывание в груди, которое предваряет создание нового шедевра.

Генри вглядывался в самые потаённые глубины души Терры и видел там тьму, всепоглощающую и жестокую. И видел пламя, сияющее и неумолимое. Терра способен стать факелом, который раздует пожар, сметающий континенты и погибнуть в этом пламени.

— Просперо, — проговорил масочник. — Я назову его Просперо.

Мастер увидел эту маску так ясно, будто держал её в руках. Осталось только вытащить её в реальность. Даже эскизы не нужны. Масочник бросился в мастерскую за материалами для гипсового слепка, нужно снять его с лица Альфонсо как можно скорее. Пусть этот проклятый мир перевернётся хоть сотни раз, ему нет дела! Он будет творить, потому что только в этом есть смысл. Потому что руки горят, потому что воспалённый разум не отпустит этот образ до тех пор, пока послушные пальцы не воплотят его в мельчайших деталях.

Масочник не знал, как давно он работает, охваченный азартом убийственного вдохновения. Часами он лепил из глины, долго и кропотливо, раз за разом выводил инструментом каждую черточку. Потом по слепку делал формы для заливки полимером.

В перерывах, пока сохли материалы, паял мелкую электронику, подбирал линзы. Спать не получалось — взбудораженный разум не позволял сомкнуть глаза и на секунду. Он красил, бережно водя аэрографом, и дорабатывал кисточкой мельчайшие детали. Осторожно клеил сетку на глаза и рот.

Генри не знал, оставался гость в доме или уходил. Ему было не важно. Всё что его