Шрифт:
Закладка:
– Значит, вы ищете решение, как полностью избавиться от мертвецов?
– Да, но пока так и не нашли. И не знаем, возможно ли это. Изначально ожили только те, кто был убит Оземом и Сумерлой, но как только упыри вылезли наружу и начали убивать людей, это распространилось как зараза. Теперь, когда человек умирает, неясно, порвутся ли у него все нити жизни или часть их останется целой. Теперь это похоже на неизлечимую болезнь.
– Зачем тебе Мара?
Ирай и Ясна моментально реагируют на мой вопрос и оборачиваются.
– Если тебе известен проход и где может быть Алия… зачем тебе Мара? – дополняю я.
Косторез продолжает молчать, а по его выражению лица и тому, как он отводит взгляд, я понимаю, что он не хочет на него отвечать.
– Озем и Сумерла боятся Мар, потому что путают вас с Мораной, – наконец признаётся он, а я медленно закрываю и открываю глаза, испытывая практически физическую боль. Та дрожью проходит по моему телу.
– Получается, я тебе нужна как пугало для существ, что близки к богам и против которых у меня, скорее всего, нет и шанса?
– Нет, – отрезает он.
На его лице чётко отражается недовольство, но я не понимаю, к чему оно относится: ему не нравится, что я высказала всё настолько прямо, или ему всё-таки стыдно и он пытается это скрыть.
– Мара нужна на самый крайний случай. Считается, что в Подземное царство может спуститься кто угодно, но вот выбраться из него способен только мертвец или же Мара.
Мой конь не сбавляет шага, а я не отрываясь смотрю Ираю в глаза в поисках вранья или притворства.
– Я не отойду от тебя ни на один треклятый шаг, если буду чувствовать, что тебе может грозить хоть малейшая опасность.
Его голос низкий, практически угрожающий, из-за чего я не сразу понимаю смысл сказанных слов. Ясна неловко кашляет, а я молчу. Я всё ещё чувствую странное давление в груди, какую-то непонятную тягу поссориться с ним. Мне не нравится тон Ирая, но смущение, с которым он осекается и замолкает, понимая, что ответил мне необдуманно резко, притупляет это желание.
– Что, если Алия уже мертва? Что нам делать в таком случае? – меняю я тему, не зная, как по-другому сгладить ситуацию.
– Нам достаточно найти тело, – неоднозначно и удивительно спокойно отвечает Ирай, хватаясь за возможность отвлечь внимание от его прошлой двусмысленной фразы. Однако он замечает новый шок на наших с Ясной лицах. – Вам хоть что-нибудь известно о способностях Морока? О том, что мы можем поднимать мёртвых? – уточняет Ирай.
– Да, мы слышали об этом. Но подробности не помешают, – отвечает Ясна, а я согласно киваю.
Мы слышали об этой силе слуги Тени, но если косторез расскажет сам, то, возможно, мы узнаем даже больше.
– В Мороках больше жизненной силы, чем в любом смертном или даже в Маре. Мы можем поднять мертвеца, а после оживить. Однако на последнее мы способны лишь раз, так как отдаём половину своей силы навсегда.
– Ты можешь оживить любого мертвеца? – уточняю я.
Ирай вновь оборачивается и качает головой.
– Нет, тело может быть с ранами, но без сильных разложений. Думаю, максимальный срок – три или пять дней после смерти, всё зависит от сохранности тела. – Морок говорит о смерти поразительно будничным тоном, хотя нет смысла удивляться. Слуги Тени связаны со смертью так же тесно, как и Мары. – Ещё должно пройти какое-то время после поднятия. Вначале создаётся связь, потом тело должно полностью заработать.
– Если тело мертвеца работает, тогда он становится живым?
– Почти, как только тело начинается работать, человек неотличим от живого, но при наличии связи наши жизни соединены. Если умрёт Морок, то погибнет и поднятый. Чтобы такой опасности не было, Мороку нужно полностью оживить воскрешённого, отдав часть своей жизненной силы.
– Даже если княжна мертва, ты сможешь её оживить, – подвожу итог я. – Но ты согласен отдать часть своей жизни Алие? Вы с ней вообще знакомы?
– Нет, – отзывается Ирай.
– Тогда зачем? Потеря половины жизненной силы никак на тебе не отразится? – недоумеваю я.
– Отразится, я всё ещё буду жить дольше обычных смертных, но стану в разы слабее другого полноценного Морока. И впредь буду способен поднимать мертвецов, но больше никому не смогу подарить жизнь.
– Тогда зачем?! – рявкаю я, с силой сжимая поводья.
У меня внутри всё ходит ходуном от мысли, что косторез ведёт себя так же глупо, как и Валад. И снова причиной всему Алия. Меня не должно волновать, что будет с Мороком и его жизненной силой. Мне нужно думать только об удачном стечении обстоятельств, что даже в случае смерти Алии у нас будет возможность вернуть её домой живой.
Но меня волнует.
Волнует то, с какой лёгкостью Ирай готов пожертвовать этим даром ради княжны, которую даже не знает.
Ирай приостанавливает своего коня, чтобы немного отстать от Ясны и поехать рядом со мной. Он сводит брови, словно копируя моё хмурое выражение лица.
– Ради родного Ашорского княжества и единого севера! Ради сохранения мира, так как война принесёт лишь больше мертвецов, а это опасность не только для простых смертных, но и для меня, Гавана и других Мороков, которым придётся с этим разбираться! Поэтому я сделаю это… ради своих братьев. Ради… что?
Косторез начинает отвечать мне не менее резко, но теряет напор и уверенность, замечая, как меняется моё лицо. На его последней фразе я невольно улыбаюсь, поправляя поводья.
– В чём дело? – недоумевает он. – Ты находишь эти причины смехотворными?
– Нет, вовсе нет, – искренне отвечаю я, но стираю улыбку. – Я понимаю. Ты озвучил те же причины, по которым мы с Ясной уже во второй раз отправились на поиски княжны, хотя Мары таким не занимаются.
– Во второй раз?
– Да, княжна уже однажды сбегала, – помогает Ясна. – В тот раз Мара ещё не закончила обучение, но я взяла её с собой.
– Но прислужницы Мораны действительно не занимаются поиском людей, – вслух рассуждает косторез, разминая шею. – Кто вас об этом попросил?
– Князь Верест, – бездумно отвечаю я.
– Князь? У него же множество своих людей, почему он решил, что вы выполните его просьбу?
– Потому что князь… – Я осекаюсь,
