моряк говорил свободно. В его рассказе, коротком и занимательном, Аржанова нашла нечто сходное с собственными ощущениями.

Все в жизни англичанина подчинялось многовековым традициям. Родился Морис в семье дворянина и землевладельца. Однако был не первым сыном, а третьим, и согласно Закону о майорате рассчитывать на отцовское наследство не мог. Шесть лет он провел в частной школе, где получил хорошее образование и спортивную закалку. Затем его дядя по матери, капитан линейного корабля, взял юношу к себе. На королевской службе карьера его складывалась стандартно: юнга, матрос, боцман, подштурман, штурман.

Российские вербовщики прельстили молодого морехода высоким окладом жалования, офицерским чином мичмана и важным условием договора — плавать в южных морях.

Конечно, линейный корабль второго ранга «Принц Карл», на котором осваивал азы профессии Орелли, заметно отличался от «Хотина». Он имел на вооружении 85 пушек, расположенных на трех орудийных палубах, длину и ширину, в два раза превышающие размеры «новоизобретенного» парусника, глубину трюма — 6,5 метра. Но десятибалльный шторм, разразившийся в Атлантическом океане, легко превратил его в игрушку волн.

К тому времени Морис уже три месяца служил в должности юнги и вроде бы совсем привык к морской жизни. Однако, впервые увидев буйство стихли, он испугался. Дядя тогда преподал юноше жестокий урок. Сказав, что отделка щенка под капитана именно сейчас и начинается, он заставил племянника вместе с матросами подняться на площадку грота-марса.

При этих словах Аржанова, вчера утром побывавшая там, вздохнула и сочувственно покачала головой.

Капитан-лейтенант, ценя внимание русской путешественницы, тоже совершившей восхождение по вантам, продолжил взволнованный рассказ. Да, колебания грот-мачты «Принца Карла» достигали тридцати градусов. Да, сине-зеленые валы чередой шли по водной поверхности, зато с высоты они казались не такими уж большими и страшными. Да, ветер свирепо завывал в снастях. Вместе с тем его порывы действовали освежающе и заставляли забыть о головокружении. Держась за канаты, Орелли сперва корчился от приступов рвоты, но вскоре заметил, как они постепенно затихают.

Переживая сильнейшее нервное потрясение, можно забыть о недомогании. Оно уйдет, подавленное силой чувств, ярко вспыхнувших в необычной обстановке. Сохраните в памяти этот сигнал. Пусть он станет вашим оружием, все-таки «морская болезнь» — не язва желудка, когда необратимые изменения происходят в живых тканях организма…

— Сегодня к вам, как к министру на прием, не пробиться, — ворчливо сказал князь Мещерский, закрывая за собой дверь адмиральской каюты и приветствуя Аржанову кивком головы. — Что за паломничество среди бури?

— Все хотят помочь мне, — ответила вдова подполковника.

— Чем вы покорили сердца мореходов?

— Понятая не имею.

Секунд-ротмистр Новотроицкого кирасирского полка выглядел неважно. Он был бледен, жаловался на слабость и тошноту. Лоб его украшала здоровенная шишка с синяком. Таким образом, молодой офицер отметил поворот фордевинд, когда «Хотин» внезапно почти лег на бок. Каюта Мещерского, похожая на пенал, находилась на правом борту, и он вылетел из койки, ударившись головой о стену, ей противоположную.

Впрочем, повреждения разной степени тяжести получили и другие члены разведывательно-диверсионной группы. Сержант Чернозуб, поскользнувшись на мокрой палубе, упал на пушку, разорвал форменные штаны, получил ссадины на спине и на боку. Капрал Ермаков не удержался на трапе и сильно ушиб колено. Муж Глафиры Досифей, пытаясь при килевой качке, раздавать людям обед из бачка, горячими щами обжег себе руки.

Как ни странно, вполне нормально чувствовали себя лошади. Пять их узких денников, расположенных под носовой надстройкой, надежно защищали от воды деревянные переборки. Животные, видимо, распознали приближение непогоды заранее и сразу легли на пол, устланный толстым слоем соломы. Вставать они даже не пытались. Лишь красавец Алмаз, самый нервный и нетерпеливый, изредка поднимал голову и тревожно ржал. Он звал свою хозяйку, но ей пока было не до верного боевого друга…

Князь Мещерский, прикладывая к шишке на лбу холодное влажное полотенце, поданное ему Глафирой, сидел в кресле и вел воспитательную беседу с вдовой подполковника.

— Все же, Анастасия Петровна, я как начальник охраны хотел бы напомнить вам об осторожности, — сурово выговаривал он ей. — Во-первых, письма у вас. Во-вторых, вы знакомы с сестрой каймакама Абдулла-бея. Кроме того, вы единственная из нас, кто владеет тюрко-татарским в совершенстве. А вы тем не менее стали забывать про цель нашего путешествия…

— Откуда вы это взяли?

— Просто бросается в глаза. Козлянинов навязывает вам свою линию поведения.

— Ничего подобного.

— Зачем вы полезли с ним на мачту?

— Посмотреть на море с высоты.

— Ваша личная храбрость всем известна. Однако существует риск разумный и риск неоправданный. Вы подвергали вашу жизнь прямой опасности. И ради чего? Что вы там делали?

— Целовалась с капитаном, — небрежно ответила Анастасия.

От такой откровенности секунд-ротмистр пришел в замешательство, и длилось оно довольно долго. Молча они смотрели друг на друга, Аржанова покусывала губы и хмурилась. Она понимала, что Мещерский имеет право задавать ей любые вопросы. Их сотрудничество проверено временем. Здесь, в Крыму, они работали на равных и радели оба об одном и том же — о соблюдении интересов государства Российского. Хотя иногда могли по-разному воспринимать некоторые факты.

— Значит, ваш новый роман в разгаре? — спросил молодой офицер, стараясь сохранять спокойствие.

— Роман ли это? — ответила она вопросом на вопрос. — Я пока не уверена.

— Однако командор вас чем-то привлекает.

Она усмехнулась:

— Конечно. Например, он награжден орденом Святого Георгия четвертой степени. А у вас его нет.

— Нелепый аргумент! — отозвался Мещерский, все еще пребывая в тревоге.

— Для влюбленной женщины — нелепый. Для сотрудника секретной канцелярии Ее Величества — весьма существенный.

Ирония явственно звучала в этих словах, и он взмолился:

— Анастасия Петровна! Пожалуйста, будьте серьезнее.

На самом деле секунд-ротмистр прекрасно знал характер Флоры и ее биографию. Она умела владеть собой в обстоятельствах чрезвычайных, требующих быстрых и точных действий. Она, если того желала, могла подчинять себе людей. Ее действия в операциях «Камни со дна моря», «Перебежчик», «Черный передел» получили высокую оценку как светлейшего князя Потемкина, так и самой императрицы. Но сейчас князь Мещерский за нее опасался.

Ведь женщина всегда остается женщиной. Порою она слишком неустойчива, слишком возбудима, слишком зависима от собственных эмоций. Не дай Бог, здесь, на корабле «Хотин», ослабев от бортовой и килевой качки, Аржанова даст волю своему бешеному нраву. Чувства у нее возобладают над рассудком, и что будет тогда с их разведывательно-диверсионной группой?..

Глава восьмая

Пираты мраморного моря

Старожилы южнокрымского побережья давно не видали такого трехдневного октябрьского шторма. Обычно непогода надолго разыгрывалась в середине ноября или даже в декабре. Сильные ветры начинали дуть с севера и северо-востока, выпадали обильные дожди, температура снижалась до плюс двух градусов, что считалось большим похолоданием. После Рождества