1880-е годы особенно нестабильными. С одной стороны, дефляция означала, что если бы рабочие могли просто поддерживать существующую зарплату, они бы зарабатывали больше, потому что доллар дорожал, и их покупательная способность, таким образом, увеличивалась. Но дефляция и конкуренция также усилили давление, которое работодатели оказывали на заработную плату. Убежденные в возможности улучшения условий труда, рабочие чувствовали угрозу со стороны статус-кво, состоящего из долгих часов работы, частой безработицы, бремени болезней, сокращающейся продолжительности жизни и постоянного давления на заработную плату. Для многих американцев, которые не относили себя ни к "труду", ни к "капиталу", взрыв забастовок свидетельствовал о том, что страна движется к условиям, которые они ассоциировали с Европой.

Изменчивость социальных условий в Америке привела к тому, что многие люди, не являвшиеся ни работниками, ни крупными работодателями, были заинтересованы в исходе забастовок, вспыхивавших по всей стране. Идеал свободного труда представлял социальную мобильность как однонаправленную, а наемный труд - лишь этап в жизни, но на деле люди двигались как вниз, так и вверх. Мужчины и женщины, работавшие за зарплату, занимались фермерством или открывали небольшие предприятия: магазины, салуны, лавки и пансионы. Когда эти предприятия терпели крах, их владельцы возвращались в ряды наемных работников. От переписи к переписи люди могли переходить от рабочего класса к мелким собственникам, не меняя своих убеждений, ассоциаций и лояльности.26

Таким образом, у извозчиков были союзники не только в рабочем движении. Многие мелкие собственники симпатизировали рабочим, которые были их друзьями, соседями и родственниками. Особенно в больших и малых городах квалифицированные рабочие были известны своим соседям: мужчины с семьями и домами, которые часто занимали местные должности. Как и рыцари, фермеры и мелкие собственники склонны были делить общество на производителей и непроизводителей, а не на капитал и труд. Внутри большой и колеблющейся массы "производителей" - фермеров, квалифицированных рабочих и мелких собственников - у американцев была сильна способность не доверять тем, кто выше и ниже их, непроизводителям. Такое отношение делало Гулда, который олицетворял людей, разбогатевших без производительного труда, идеальным врагом. После неудачной и ожесточенной забастовки против его Western Union в 1882 году один машинист заявил в Конгрессе, что "Джей Гулд никогда не зарабатывал много, но владеет ужасно много". Этого мнения придерживались не только рабочие. Коллис П. Хантингтон описал Гулда как стервятника, "как обычно, слетающегося на одну вещь [или] другую и высасывающего часть ее жизненной крови, а затем снова взлетающего на другую тушу".27

Когда рыцари под руководством Джозефа Бьюкенена одержали победу над Гулдом, они обрели сочувствие и сторонников не только среди рабочего класса.

Бьюкенен, как и Генри Джордж, был печатником, ставшим журналистом, и ярым синофобом. Он стал эклектичным радикалом: номинально анархистом, а практически - социалистом, который верил, что рабочие могут оказывать влияние как на рабочем месте, так и через избирательные урны. Он выиграл забастовки против Union Pacific, и когда в начале 1885 года Гулд снизил зарплаты на Wabash and Missouri, Kansas and Texas и Missouri Pacific, Бьюкенен и рыцари заставили Гулда отменить сокращения. Это событие, как никакое другое, вызвало приток членов в ряды рыцарей.28

Паудерли не хотел вступать в противостояние с Гулдом в 1886 году, но обстоятельства вынудили его пойти на это после того, как Гулд нарушил соглашение, заключенное Бьюкененом. Гулд и его менеджеры сдержали свои обещания в отношении самых влиятельных работников - железнодорожников, чьи навыки делали их труднозаменимыми. Но они отказались восстановить сокращение заработной платы для секционных рабочих и верстальщиков, как они обещали. Когда Гулд не смог выполнить свои условия, Паудерли принял участие в переговорах с Юго-Западной системой Гулда, но к тому времени Рыцари боролись с внутренними разногласиями и новыми членами, которые начали забастовки, к которым Рыцари были плохо подготовлены. Исхудавший, Паудерли не выдержал давления. В ноябре 1885 года он заболел, в декабре подумал, что сходит с ума, и подал прошение об отставке с поста Великого Мастера Рабочих. Но он продолжал работать. К марту 1886 года запросы на хартии для новых собраний поступали с частотой около пятидесяти в день и переполняли совет. Паудерли и центральный комитет выпустили циркуляр "Не спешить" с просьбой приостановить все организационные мероприятия на сорок дней, не допуская новых забастовок и бойкотов. Это не сулило ничего хорошего.29

О неэффективности руководства Паудерли говорит тот факт, что дела не только ускорились, но и рыцари начали массовую забастовку. Когда рыцари вышли на забастовку против Юго-Западной системы Гулда, которая охватывала сорок одну сотню миль путей и простиралась на территории пяти штатов и Индийской территории, Паудерли узнал об этом из газет. Гулд устроил тщательно продуманную ловушку. Ключевые лидеры "Рыцарей" понимали это, но не могли контролировать своих членов, разгневанных отказом Гулда выполнить условия, на которых закончилась предыдущая забастовка против его железных дорог. Как и во многих других забастовках, причина, послужившая поводом, казалась посторонним банальной и заумной, но для самих забастовщиков была вопросом высокой принципиальности. Рыцари, работавшие на Гулда, не хотели мириться с его отказом соблюдать условия сделки с самыми низкооплачиваемыми рабочими, и тогда, в качестве последней провокации, компания Texas and Pacific уволила лидера местного собрания Рыцарей после того, как он с разрешения своего бригадира покинул работу, чтобы посетить районное собрание Рыцарей. Это была приманка, на которую клюнули рыцари.

Мартина Айронса несправедливо обвиняют в том, что он подбил рыцарей на забастовку, которая парализовала значительную часть страны из-за увольнения одного рабочего, но на самом деле он пытался предотвратить забастовку. Он понял, что стратегия Гулда заключалась в том, чтобы расколоть рыцарей, отделив самых опытных от остальных. Что еще более важно, Гулд не собирался бороться с рыцарями в 1886 году на той же проигрышной почве, что и в 1885 году, когда забастовщики пользовались значительной местной поддержкой; он привлек бы на свою сторону суды штата и федеральные суды. Гулд довел ключевую часть своей Юго-Западной системы, Техасскую и Тихоокеанскую железную дорогу, до состояния управляемой. Она не справлялась с выплатами по облигациям, но эти облигации принадлежали другим дорогам системы Гулда. Гулд, по сути, подал в суд, чтобы передать Texas and Pacific в управление. В условиях опеки ее сотрудники становились федеральными служащими, ответственными перед назначенными судом управляющими, одним из которых был экс-губернатор Техаса Джон К. Браун, известный как "политический кнут Гулда на Юго-Западе". Суд назначил должностных лиц железных дорог депутатами, "сделав вмешательство в работу депутатов вмешательством в законы Соединенных Штатов" и признав такое вмешательство неуважением к суду. Железные дороги, находящиеся под опекой, заявили о своем праве отменять трудовые соглашения и обращаться в суд за вооруженной