в лоб Каховских укреплений 2-я армия генерала Драценко, распространившаяся по правому берегу Днепра, должна была обойти Каховку с тыла. Отступление генерала Драценко обратно на левый берег делало почти безнадежной атаку Каховки в лоб.) В 9½ часов утра генерал-квартирмейстер сообщил наштаглаву, что атака Каховских укреплений началась и что началом ее он не доволен. „Опять идут тройными цепями — и все по-старому…“ Днем — донесения о неудаче и тяжелых потерях под Каховкой. Подробностей пока нет. Так и следовало ожидать! Третья серьезная неудача.

В 2 часа дня — советское радио о подписании перемирия с Польшей на 21 день. В 4 часа дня наштаглав запросил по телеграфу генерала Масловского о подробностях смерти генерала Бабиева. В 6 часов вечера Главком лично запрашивал по прямому проводу о причинах отступления Драценко. Все то же: превосходство сил, главным образом, кавалерии, безнадежность операции. Получается впечатление, что 2-я армия, переправившись через Днепр, пустилась на какую-то авантюру. В 8 часов вечера сообщили по телефону из штаба 1-й армии о взятии нами Ногайска. Эпизод — не больше. Генкварм сообщил, что „Драценко в кислом настроении“ и что „у Витковского тоже ничего не выходит“. Какие там „настроения“, когда налицо все признаки форменной катастрофы. В 9 часов вечера Главнокомандующий, наштаглав и генерал-квартирмейстер опять беседовали по прямому проводу с Масловским, добиваясь объяснений о причинах отступления. Бабиев убит шальным снарядом на левом берегу Днепра, когда садился в повозку. Поздно вечером генерал-квартирмейстер спрашивал наштаглава, не следует ли дать Кутепову указания, что при сложившейся обстановке задача его отныне сводится к защите подступов Северной Таврии. Говорят, что генерал Масловский пытался объяснить причины случившегося отсутствием хорошей связи. Главком приказал проверить это, а также узнать, насколько серьезно ранен генерал Науменко. Выбытие из строя Науменко — громадная потеря. Около полуночи стало известно, что в результате очень резкого вечернего разговора с Масловским Главнокомандующий отдал приказ об устранении от должности генерала Драценко. Передают, что в течение дня Главком обращался ко многим с просьбой объяснить, чем вызван приказ Драценко об отступлении и насколько он прав. Никто пока ничего толком не знает.

2 октября. В 7 часов утра для расследования обстоятельств Заднепровского поражения выехал на автомобиле в Большой Рогачик сам наштаглав. В 11 часов утра генерал-квартирмейстера, впервые, кажется, после столкновения его с Кривошеиным, посетил Главнокомандующий, имевший с ним продолжительную беседу по поводу случившегося. (На одном из заседаний в Большом дворце в Севастополе, происходившем под председательством генерала Врангеля, генерал Коновалов подверг критике политику Кривошеина. Главнокомандующий заметил генералу Коновалову, что он приглашен лишь как генерал-квартирмейстер.) Генерал Коновалов подал мотивированное прошение об отставке. Через несколько дней генерал Врангель вернул прошение об отставке обратно. Главнокомандующий говорил с большим возбуждением. Многие невольно слышали почти все. Главнокомандующий говорил, что он не считает происшедшее катастрофой и спрашивает у генкварма совета, не созвать ли военный совет. Генерал Коновалов высказался, заметив: „К чему, ваше п-во, эти советы, когда на последнем совещании, происходившем у вас, весь Генштаб оказался на поводу у генерала Кутепова и все было проделано по его плану…“ Записываю эту фразу буквально, со слов корнета М. Неясно только, к сожалению, одно: какая операция была проделана по настоянию Кутепова — Заднепровская или Кубанская?.. Вечером получены подробности о смерти генерала Бабиева. Рана была смертельная. Умер через полчаса, в страшных мучениях. До смерти был ранен 14 раз. Получено любопытное донесение о функционировании у большевиков особых команд по разрушению средств связи у противника. Команды снабжены „котами“, ножницами и т. д. Главком говорил по прямому проводу с наштаглавом, запрашивая его о результатах расследования. Беседа началась фразой: „Здравствуй, Павлуша. Расскажи мне подробности вчерашнего позорища“. В 10 часов вечера наштаглав вернулся. Около 11 часов состав Главкома приказно готовить к отправлению на юг.

Ночь с 2-го на 3 октября. В половине 12-го ночи по боевой тревоге разбужены состоящие при поезде ординарцы. Приказано одеться и приготовить оружие. Слухи о причинах панические. Передают, что большевики высадили десант у Степанович (чуть севернее места высадки генерала Слащева), отрезали путь в Акимовку, в 15 верстах от Мелитополя, и что состав Главкома не отправляется, так как весь поезд отрезан. Все ходят молча, очень внимательно осматривают винтовки и патронташи. Двоим ординарцам приказано ехать вместе с капитаном А. в город, зачем — неизвестно. В 12 часов ночи пришел ротмистр Е. и рассеял несколько тучи: говорит, что просто прорвались большевистские разъезды, обнаруженные сейчас в 15 верстах от Мелитополя. Приказал выслать дозоры, указал угрожающее направление. От конвоя также высланы патрули-дозоры. Сбор по тревоге у вагона генерала Шатилова. В 1-м часу ночи состав главкома отправили, потушив в нем все огни. В 1.30 из Акимовки передали, что состав миновал станцию благополучно.

Наштаглав остался и приказал 2-й состав также приготовить к отправлению. Со станции сообщили, что паровозов под парами нет и паровоз может быть готов только к 5 часам утра. Около 2 часов ночи генкварм справлялся о готовности ординарцев, полковник П. доложил, что в поезде находится 40 человек, при двух пулеметах. Генкварм пригласил ротмистра Е. и объяснил ему по карте создавшееся положение, справившись, можно ли в случае чего рассчитывать на ординарцев. Е. ответил: „Так точно. В грязь, ваше п-во, лицом не ударим…“ В 2 часа ночи вернулись капитан А. и ординарцы, привезшие 25 русских старых, скверных винтовок, отпущенных по ордеру — штаба 1-й армии из артиллерийских складов. По приказанию штаба армии из города отправлены на разведку броневики. Офицеры генштаба спят все одетыми, генкварм тоже; ложась зарядил свой карабин.

3 октября. Встали в 7 часов утра. У нашего состава уже паровоз, но уйдем не раньше 10. Страх, по-видимому, рассеялся. В 8.30 дежурный по Генштабу полковник М. сделал доклад генералу-квартирмейстеру о событиях сегодняшней ночи. Он передал генкварму схему-карту с обозначением красной волнистой линией всего ночного рейда большевиков. Рейд обхватывает громадную площадь от параллели станции Пришиб до Азовского почти моря, имея в центре Большой Токмак, и подходит к Мелитополю на 15–20 верст. Село Астраханка в 20 верстах от Мелитополя было занято красными. В Большом Токмаке взорвано 8 вагонов со снарядами и разграблен поезд Донского атамана. Сам атаман, адъютант есаул Ж. и несколько ординарцев едва успели вскочить в одном белье в автомобиль. По дороге автомобиль наскочил на столб и сломался. Красные настигли и напали на атамана и ординарцев. Атаман и есаул