Из захваченных у пленных документов выясняется, что общая численность всех 3 армий, действовавших против нас, превышает сто тысяч штыков и шашек, из коих конных в 3-х группах более 25 тысяч. Из этих же документов устанавливается, что противник, особенно конница Буденного, понес в последних боях громадные потери, в частности в командном составе; ранено два начальника дивизий и два командира бригад; у нас, благодаря планомерному отходу и содействию тяжелой артиллерии наших броневых поездов, потери незначительны.

Таким образом, стратегический план красных, рассчитанный на овладение с налета укрепленной Крымской позицией, окружение и уничтожение наших армий, потерпел полную неудачу. Нанося врагу ряд тактических поражений, наша армия, сохранив свою живую силу и моральный дух, отошла на укрепленные позиции. Здесь, одевшись и поставив в свои ряды пополнения из запасных частей, приведя в порядок материальную часть и отдохнув после беспрерывных пятимесячных боев, мы будем ждать желанного часа, чтобы нанести врагу последний удар.

По единогласному свидетельству всех участников последних боев, начиная со старших начальников и до рядовых бойцов, красные части дерутся плохо за исключением некоторых отборных частей, так, например, инструкторских школ. Все пленные единогласно показывают, что внутреннее положение Совдепии отчаянное, всюду беспрерывно вспыхивают восстания, экономическое положение ужасно, в то же время украинская армия и русские части, объединившиеся после борьбы на Польском фронте в 3-ю Русскую армию, продолжают продвигаться на восток. Противник, несомненно, в ближайшие дни попытается атаковать наши позиции; он встретит должный отпор. Все состоит в том, чтобы выиграть время.

Внутреннее разложение, необходимость оттянуть часть своих сил для борьбы с антибольшевистскими русскими силами, наступающими с запада, и для подавления очагов восстаний ослабить противника, находящегося против нас, и наша задача лишь в том, чтобы выдержать лишения, неизбежно связанные с пребыванием в осажденной крепости, и не упустить надлежащего момента для перехода от обороны в наступление.

Сейчас мы, после пятимесячной борьбы в Северной Таврии, вновь отошли в Крым. За это время сделано очень много; 5 красных армий оттянуто нами, и в поражении большевиков на Польском фронте мы участвовали в той же мере, как и польские войска. Запад, которому большевизм грозит в той же мере, как и нам, должен учесть ту роль, которую наша армия сыграла в победе Польши. Наша армия за эти пять месяцев увеличилась почти в три раза, пополнилась лошадьми, орудиями и пулеметами.

Значительное число запасов Северной Таврии использовано нами для обеспечения нашей базы — Крыма. Однако иллюзий себе делать нельзя. Нам временно предстоят тяжкие лишения, население должно делить эти лишения наравне с армией. Малодушию и ропоту нет места. Тем, кто не чувствует себя в силах делить с армией испытания, предоставляется свободный выезд из Крыма. Те, кто, укрываясь за спиной армии, не пожелают этим правом воспользоваться и будут мешать армии в выполнении ее долга, рассчитывать на снисхождение не должны — они будут беспощадно препровождаться через фронт наших войск.

Всех же честных сынов родины я призываю к дружной работе и ни одной минуты не сомневаюсь в конечном торжестве нашего дела».

Для выслушания этого сообщения представители всех крымских газет были приглашены в Большой дворец, как уже упоминалось, в 5 часов вечера 22 октября ст. стиля. Одновременно за подписями наштаглава генерала Шатилова, генквармглава генерала Коновалова и начальника оперативного отделения Генштаба полковника Шкеленко было опубликовано официальное сообщение штаба Главнокомандующего. Эта историческая сводка была опубликована тоже 22 октября, то есть также всего за четыре дня до катастрофы.

В ночь же с 26-го на 27 октября разыгрались уже события, не находящиеся ни в каком соответствии с высказанным в вышеприведенных документах, под которыми подписались, приняв на себя всю тяжесть ответственности пред историей, высшие руководители армии. По немногим документам, относящимся к этому последнему молниеносному промежутку времени, картина рисуется следующим образом.

9 октября, то есть ровно через неделю по окончании Заднепровской операции, красные форсировали Днепр у деревни Нижний Рогачик и одновременно повели наступление с Каховского плацдарма. Измученные части 2-го корпуса генерала Витковского, не успевшие еще оправиться после Заднепровской операции, с большими потерями отступили на юг к Перекопским позициям. Не выдержали у Рогачика и обескровленные беспрерывными в течение всего лета боями корниловцы. Несчастный живой тришкин кафтан, честно, из последних сил служивший до конца, окончательно лопнул. Фронт был прорван. Конные массы Буденного, не встречая почти никакого сопротивления, стремительно двинулись от Каховки на восток, имея целью перерезать железную дорогу на Крым и тем самым отрезать от перешейков 1-ю армию генерала Кутепова, все еще занимавшего район Акимовка — Мелитополь. К утру 1 октября 1-я армия была отрезана от Крыма. Связь со Ставкой прервалась.

Насколько это обстоятельство было действительно предусмотрено Главным командованием, могли бы выяснить оперативные документы, большая часть которых была, к сожалению, брошена у одной из пристаней в Севастополе. Но во всяком случае, заявление генерала Врангеля о том, что он решил «дать противнику стянуться возможно глубже от Днепра к Перешейкам, не считаясь с тем, что временно наши армии могли оказаться отрезанными от базы», должно дополнить одним, имеющим свою историческую ныне ценность, обстоятельством.

В тот момент, когда маневр Буденного определился со всей своей неумолимой очевидностью, ставкой были вытребованы на фронт все остатки резервов из Крыма до неоправившихся еще после Кубани юнкеров включительно. А когда авангарды Буденного появились на Чонгарском полуострове и пред Ставкой — был такой момент — встала леденящая возможность спасаться одной без всей остальной армии — тогда, в эти незабываемые минуты, с оперативного телеграфа поезда Главнокомандующего в Джанкое понеслись телеграммы в Феодосию на имя генерала Фостикова.

Генералу Фостикову было поручено привести в боеспособный вид вывезенных с Кавказа восставших, «камышевых» и прочих кубанцев. В силу целого ряда обстоятельств (недостатка оружия, обмундирования ит. д.) дело подвигалось крайне туго. Немедленно по получении приказаний генерал Фостиков известил Ставку, что он лишен возможности их выполнить, так как в его распоряжении нет сколько-нибудь значительных партий готовых людей. Из Ставки было приказано посылать. Не медля ни минуты, в каком угодно количестве, хотя бы группами по сто человек и чуть