Шрифт:
Закладка:
Пока они разговаривали, Гома начала замечать, что стена становится все круче. Была все еще ночь - даже верхняя часть колеса теперь была в тени, - и они все еще находились над большей частью атмосферы, но она уже чувствовала большое, неуютное расстояние от их отправной точки. При спуске возникло что-то вроде обратного головокружения, ощущение того, что находишься скорее слишком низко, чем слишком высоко.
Она старалась не слишком зацикливаться на этой едва заметной привязи, удерживающей их всех против силы тяжести.
- И каков же был их ответ - самоубийство?
- Не совсем. Или, может быть, да, но не в том смысле, который вы имеете в виду. Что вы делаете, если вакуум нестабилен? Может быть, ничего. В конце концов, вакуум лежит в основе всего. Это фундаментальный уровень реальности, материал, из которого соткано пространство-время. Это игровое поле, а мы всего лишь фигуры, скользящие по нему сверху. Мы не можем прикоснуться к игровому полю - мы не можем заставить его стать тем, чем оно не является. Но если бы вы были рядом так же долго, как М-строители...
- Вы могли бы попробовать, - сказала Гома.
- В этом придется немного покопаться. Наверное, больше жизней, чем я ела сублимированных личинок. Однако вот начало. Предчувствие. Колесо - это рецепт. Это набор инструкций - список процедур для обращения к фундаментальной структуре реальности. Чтобы опуститься, испачкаться и копаться в жирных внутренностях квантового вакуума.
- Вы думаете, это то, что сделали М-строители?
- Я думаю, это то, кем они стали. - Юнис пропустила несколько пауз мимо ушей, прежде чем продолжить. - Чтобы изменить вакуум, укрепить его, изменить правила игры - они должны были внедриться в сам вакуум. Им пришлось отказаться от материи и энергии в том виде, в каком мы их знаем. Станьте чистой структурой - чистыми самораспространяющимися паттернами когерентной информации. Призраками в половицах. Призраками в ковровом переплетении мира.
- Неужели они стали такими? - спросил Ру.
- Это очень хороший вопрос.
- Я сказал, что мне бы не помешало поменьше вашего сарказма.
- И на этот раз я говорю тебе все начистоту, мой дорогой. Это хороший вопрос, и у меня такое чувство, что колеса не дадут ответа. Колеса могут рассказать о том, что они намеревались сделать, но они не скажут нам, удалось им это или нет. Я подозреваю, что для М-строителей это было все или ничего - танцевать в вакууме или навлечь на себя аннигиляцию. Я не думаю, что они позволили себе смириться с неудачей - они могли бы смириться почти с чем угодно, кроме несовершенства.
- Напоминает вам кого-нибудь? - спросила Гома.
- О, я не идеальна - ни в коем случае. Я просто выставляю вас в плохом свете.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
Они спускались в тишине уже несколько часов, усталость мешала им сосредоточиться, стена теперь была настолько близка к отвесной, что это не имело никакого значения, когда Ру сказал: - Размоталось девятнадцать километров троса. Теперь уже недалеко.
Гома подала сигнал Кану, что они, должно быть, где-то рядом, но ответа не последовало. Она не сразу подумала о худшем, потому что во время их последнего разговора у Кану был усталый голос, и ее нисколько не удивило бы, если бы он спал. По ту сторону колеса на небе начинали проявляться первые слабые признаки дня - дымка цвета индиго там, где раньше была ночь. Но данные об окружающей среде на ее костюме по-прежнему утверждали, что внешние условия были совершенно несовместимы с потребностями человеческого выживания - что воздух был слишком разреженным, слишком бедным кислородом и достаточно холодным, чтобы заморозить их легкие, если они будут настолько глупы, что вдохнут его. К настоящему времени Кану, Нисса и Гектор полностью полагались бы на кислород в баллонах и пытались избежать переохлаждения.
- Кану? - снова позвала она, когда они спустились еще на пятьдесят канавок.
Наконец пришел ответ - слабый, как будто он был с другого конца солнечной системы.
- Быстрее, Гома.
- Мы подходим.
Они сделали последний рывок, раскрутив лебедку на максимальную мощность, разматывая последние несколько сотен метров троса с аварийной скоростью, почти в свободном падении, едва касаясь ногами стремительной череды канавок и промежуточных секций колеса. А затем появился луч света - не совсем прямо под ними, но достаточно близко, желтое тепло, похожее на отблеск походного костра.
Они упали.
Это было скольжение на несколько метров, не больше - но этого было достаточно, чтобы Ру врезался в канавку, зацепившись за ее край нагрудным карманом своего костюма. Гома почувствовала, как по тросу прошел удар с сильным всплеском натяжения, а затем ослабления, и увидела, как Ру внезапно обмяк над ней, свесив руки по бокам.
- Ру!
Ответа не последовало. Сердце Гомы бешено колотилось. Они и так спускались достаточно быстро, но это внезапное короткое падение было таким же ужасающим, как и все, что ей доводилось переживать.
- Юнис, с вами все в порядке?
- Прямо под тобой. Грейфер, должно быть, сместился, а затем восстановил свою хватку.
- Ру ранен.
- Я могу его видеть. Мы уже недалеко от выступа. Лебедка все еще вращается - я собираюсь высунуться, посмотреть, смогу ли я спуститься. Ты будешь на несколько секунд позади меня. Следи за Ру и за этим тросом - вы же не хотите запутаться в нем.
Было время только делать, а не думать. Ру был ранен, но если Гома будет зацикливаться на этом, у них у всех будут неприятности. Чтобы помочь Ру - помочь им всем - она должна была действовать быстро и бесстрастно.
- Кану! У нас проблема. Будьте готовы ухватиться за все, что сможете, и смотрите, чтобы вас не стащило с выступа.
- Я высовываюсь наружу. Я вижу, как ты спускаешься - ты всего на несколько ступенек выше меня. Что случилось?
- Нет времени объяснять. Просто забери Юнис и ее снаряжение, как только сможешь.
- Подожди.
Затем они услышали стон - голос Ру, - и сердце Гомы слегка подпрыгнуло. Стонать мог только тот, в ком оставалась хоть капля жизни.
- Что только что...
- Ты был без сознания, - сказала Юнис.
