Но тут Вячеслав Михайлович Молотов откровенно заговорил о том, что Сталин в последние два дня находится в прострации. Он ничем не интересуется, не проявляет никакой инициативы, словом, находится в плохом состоянии. Как быть?

В отсутствие Сталина старшим в Кремле оставался сам Вячеслав Михайлович, старейший член политбюро, работавший еще с Лениным и воспринимавшийся в качестве очевидного наследника вождя. Вот тогда и прозвучала фраза первого заместителя главы правительства Николая Вознесенского:

— Вячеслав, иди вперед, мы пойдем за тобой.

Все поняли это в том смысле, что если Сталин окажется не способен руководить страной в критический момент, то государство должен возглавить Молотов; в глазах всего народа он второй человек в стране.

Все вместе поехали на дачу к Сталину. Он сидел в кресле в малой столовой. Увидев членов политбюро, явившихся без приглашения, он как бы вжался в кресло и недовольно спросил:

— Зачем приехали?

«Вид у него был настороженный, какой-то странный, не менее странным был и заданный им вопрос, — пишет Микоян. — Ведь по сути дела он сам должен был нас созвать. У меня не было сомнений: он решил, что мы приехали его арестовать».

Во всяком случае, будь среди членов политбюро человек сталинского характера, он бы, наверное, так и сделал, назвал бы генсека виновным в неудачах первой недели войны и взял власть в свои руки.

Но Вячеславу Михайловичу Молотову недостало решительности, или, напротив, ему хватило осторожности не претендовать на место первого человека. Других решительных людей в политбюро не осталось. Лаврентий Павлович Берия, которому характера и даже авантюризма было не занимать, состоял на вторых ролях. Он еще даже не вошел в политбюро. В стране его мало знали.

Молотов успокаивающе объяснил Сталину, что они приехали с новой идеей:

— В ситуации войны необходимо сконцентрировать власть в одних руках и создать для этого Государственный комитет обороны.

— Кто во главе? — выдавил из себя Сталин.

— Сталин, — хором сказали все члены политбюро.

— Хорошо, — только и сказал Стадии.

Этот эпизод навсегда врезался в память всех, кто ездил в тот день к вождю на ближнюю дачу.

Арестованный в июне 1953 года Берия написал из бункера, где его держали, записку товарищам по президиуму ЦК. Обращаясь к Молотову, он напомнил (сохранена стилистика оригинала):

«Вы прекрасно помните, когда в начале войны было очень плохо, и после нашего разговора с т-щем Сталиным у него на ближней даче Вы поставили вопрос ребром у Вас в кабинете в Совмине, что надо спасать положение, надо немедленно организовать центр, который поведет оборону нашей страны, я Вас тогда целиком поддержал и предложил Вам немедля вызвать на совещание т-ща Маленкова, а спустя небольшой промежуток времени подошли и другие члены Политбюро, находившиеся в Москве. После этого совещания мы все поехали к т-щу Сталину и убедили его о немедленной организации Комитета Обороны Страны со всеми правами».

Разговор на даче в Волынском произошел 30 июня вечером.

На следующий день, 1 июля, в «Правде» появилось сообщение об образовании Государственного комитета обороны из пяти человек: Сталин (председатель), Молотов (заместитель председателя), Ворошилов, Маленков и Берия.

В газетной заметке говорилось коротко:

«Сосредоточить всю полноту власти в государстве в руках Государственного Комитета Обороны».

Документ подписали председатель президиума Верховного Совета СССР Калинин и председатель Совнаркома Союза ССР и секретарь ЦК Сталин.

Характерен состав ГКО. Микоян в воспоминаниях утверждал, что пятерку предложил именно Берия.

Молотов — второй человек в стране. Маршал Ворошилов все еще олицетворял непобедимую Красную армию. Маленков уже стал для Сталина ближайшим помощником во всех организационно-кадровых делах. Берия получил место в списке как автор идеи ГКО и как карающая рука государства.

Газеты сообщили, что Государственный комитет обороны образован решениями президиума Верховного Совета СССР, Совнаркома и ЦК партии. Но эти решения в архиве отсутствуют, потому что их просто не было. Тогда же, на сталинской даче, все и решили. В архиве ЦК найден написанный красным карандашом проект постановления о создании ГКО. Почерк Маленкова. В его тексте Молотов поправил одно слово и Сталин два.

1 июля Сталин, наконец, приехал в Кремль и вызвал все тех же Молотова, Микояна, Маленкова, Берию, Тимошенко и Жукова. Увидев, что никто не собирается его свергать и что армия отступает, но упорно обороняется, вождь понемногу пришел в себя...

Впрочем, осторожность никогда не покидала Сталина. Он фактически отстранил Молотова от ключевых дел, но постоянно держал при себе. Вячеслав Михайлович часами сидел в кабинете Сталина и присутствовал при всех беседах.

«Внешне это создавало ему особый престиж, — писал Микоян, — а на деле Сталин изолировал его от работы, видимо, он ему не совсем доверял: как бы второе лицо в стране, русский, не стал у него отбирать власть».

Опасные слова Вознесенского «веди нас, Вячеслав», видимо, не прошли бесследно...

19 июля Сталин назначил себя наркомом обороны, 8 августа еще и Верховным главнокомандующим. Он занял все высшие посты в советской иерархии. И сам определял, какой орган управления оформит отданный им приказ — Государственный комитет обороны, политбюро, правительство, Ставка. Все равно — решения принимал он один. Его подписи было достаточно.

Командующие войсками фронтов, флотов и армий назначались приказами Ставки Верховного главнокомандования. Члены военных советов утверждались постановлениями ГКО.

Верховный Совет СССР не играл никакой роли и только штамповал уже принятые решения. Указами президиума Верховного Совета оформлялись кадровые изменения. За всю войну председатель президиума Верховного Совета Михаил Иванович Калинин побывал у Сталина всего три раза.

3 февраля 1942 года в состав ГКО были введены первый заместитель Сталина в правительстве и председатель Госплана Николай Алексеевич Вознесенский, который фактически руководил повседневной работой правительства, и Микоян, заместитель главы правительства и нарком торговли. 20 февраля в ГКО ввели заместителя главы правительства и наркома путей сообщения Кагановича. 22 ноября 1944 года членом ГКО стал новый заместитель наркома обороны Булганин (он был единственный, кто не входил тогда в высшие партийные органы). А попавший к тому времени в опалу Ворошилов потерял место в ГКО.

Распределение обязанностей внутри ГКО было оформлено постановлением от 4 февраля 1942 года. Молотову было поручено контролировать производство танков, Маленкову — производство самолетов и моторов. Берии вменялось в обязанность следить за формированием авиационных полков и их своевременной переброской на фронт.

Маленков отвечал еще и за формирование минометных частей Ставки Верховного главнокомандования (знаменитых «катюш»), Берия — за производство вооружения и минометов, Вознесенский — за производство боеприпасов и работу