— Это целый, я бы даже сказал, Евпатий Коловратий, — сказал Даррен, и они с рыжим заржали, как лошади.

— Может, все же Коловрат? — попыталась их вразумить Илона. — Был такой богатырь в тринадцатом веке…

— Не-а, именно Коловратий, — прохрюкал Гелиос, схватившись от смеха за живот.

— У народа соколов это словосочетание имени и фамилии изменено и означает другое, — смущенно призналась Кира и шепнула подруге на ухо несколько слов.

— Серьезно? — изумилась Илона и покраснела. — Я смотрю, у соколов эта тема, хм, в фаворе…

— Исключительно у солдатни. Приличные граждане такими словами не выражаются, разве что на рынке, если торговец жуликоватый обманет.

Из ворот вышла пожилая женщина в синем платье, расшитом по подолу красными узорами.

— Молодые люди, ведите себя прилично, — возмутилась она, глядя на хохочущих Гелиоса с Дарреном. — Вы смеетесь над священным символом, что Великие нам принесли однажды, и который, будучи знаком Солнца, освещает нам путь во тьме незнания.

— А нам наставники говорили, что книга — лучший светоч на дороге к истине, — попытался было возразить Даррен, но Кира ткнула его в бок локтем.

— Книги раньше писались неправильно, за истину выдавались глупости разные, тайному мировому правительству угодные, — тетка осуждающе покачала головой. — Правильную мудрость нам принесли лишь господа Великие.

— Лучше бы они мяса на праздник принесли, ну как без нормальной еды? — продолжал сокрушаться Гелиос.

Женщина сбледнула с лица.

— Вы зачем такие вещи говорите, хотите, чтобы язык от нечестивых речей отсох? — напустилась она на обоих парней. — Вы артисты или гости? К какой группе вы принадлежите? Я сообщу о вашем недопустимом поведении руководству!

Назревал скандал, но тут Илона вспомнила, что уже видела эту тетку, и решение пришло мгновенно.

— Варвара Никифоровна, не сердитесь, пожалуйста! — выскочила она вперед и ласково взяла женщину под локоток. — Я Илона Владимировна, помните меня? Наставница южного Дома призрения, вы прошлым летом занятия по лепке и рисунку у нас вели.

Затем, помявшись, будто от неловкости, громко шепнула, чтобы слышали остальные.

— Это мои ребята, они новенькие. Простите, они не со зла, просто на больших праздниках до этого не бывали. Их родители много лет дома под замком держали…

— Илоночка, да что ты! — ахнула тетка, приложив руку к груди. Взгляд ее моментально стал очень жалостливым. — Несчастные мальчики, какое горе! Такие крепенькие и красивые, могли бы жениться и детей завести! И родители жестокие, разве можно неразумных обижать?

Она тут же ласково закудахтала, поглаживая по плечам притихших от удивления соколов. Кира благоразумно спряталась за широкую спину Рагнара, и теперь стояла, уткнувшись в рукав, чтобы скрыть смех.

— Проходите, проходите, мои хорошие, — приговаривала тетка, подталкивая парней к воротам. — Гуляйте смело и ничего не бойтесь. А если вас обидит кто — немедленно жалуйтесь мне или Илоне Владимировне, мы вступимся.

— Мы и не боимся, — удивленно вякнул рыжий.

— Вот и чудненько, — Варвара Никифоровна расплылась в улыбке, словно добрая бабушка. — Иди со мной, касатик.

Через пару минут Гелиос, покрасневший до корней волос, вышел из палатки организаторов, держа в руке два карамельных яблока на палочке.

— Странная женщина, — шепнул он. — На, говорит, солнышко мое, яблочко, оно вкусное, не бойся, и товарища угости. И спрашивает, мол, не ел никогда такого? Я кивнул на всякий случай, а сам думаю, с чего бы не ел, у моего отца три яблоневых сада, семьдесят лучших сортов! И не употребляй спиртного, говорит, как многие другие, с тобой живущие. У меня никто в семье этой дряни не пьет, откуда столь глупые подозрения?

И недоуменно обвел взглядом друзей.

— А чего вы смеетесь? Что я такого сказал?

* * *

На жеребьевке Ксане досталось аж двадцать восьмое место в очереди на сцену. Зато ансамблю дали самый большой шатер для отдыха и переодевания, с шестью стульями и двумя перегородками, чтобы мальчики и девочки не смущали друг друга. Рагнар, правда, снова остался недоволен — шатер стоял очень близко к сцене и толпе зевак, выбираться из которой в случае облавы пришлось бы с трудом.

Но остальные тут же побросали на стулья сумки и костюмы, и отправились гулять по ярмарке. Драконица и Рик остались внутри, чтобы постеречь вещи и переждать полуденный зной до начала выступления.

Гелиос с облегчением сунул яблоки в карамели первой попавшейся девочке в кружевном платьице, смотревшей на лакомство в руках большого дядьки с завистью. Через несколько минут ему пришлось удирать от матери малышки.

— И ладно бы тетка меня отругала за то, что к чужим детям лезу, так нет же, я думал, она меня взглядом сожрет, как девчонка — те яблоки, — возмущенно рассказывал рыжий, вызвав очередной приступ коллективного смеха.

— Ты ей просто понравился, взял бы и познакомился, может, здесь выгорит? — фыркала Кира.

— Делать мне больше нечего, — задрал нос сокол. — Кормление чужих детенышей на вольном выгуле еще ни к чему совместному не обязывает!

Торговые ряды пестрели саженцами цветов и плодовых деревьев, амулетами, статуэтками и священными мандалами, которые охраняли дом от негатива и чужой зависти, фруктами и овощами с пометкой «Без химии и ГМО», одеждой из льна и хлопка за сумасшедшие деньги, различными обережными поясами от женских и мужских хворей (рыжий в своем репертуаре предположил, как именно можно ими лечиться, и разъяренная торговка едва не огрела его охраняющим от скверны деревянным идолом по спине).

Индра с Алисой почти полчаса стояли у огромной коробки с цыплятами, которых за плату можно было покормить червячками. Одна из птичек едва не оттяпала принцу палец в борьбе за дармовщинку, но радости от общения с живой природой все равно вышло с избытком. Уводить обоих подростков пришлось едва ли не силой.

— Это хорошо еще, котят в добрые ручки на отдачу не было, а то прибавилось бы жильцов в крепости, — засмеялась Кира. — А на том прилавке что за диковинка?

Перед бабкой в платке и цветастой кофте лежали на старых газетах подозрительного вида грибы и дикоросы. Табличка рядом гласила «Биоэнергетические грибы из космических спор, занесенных на землю священным галактическим ветром. В сушеном виде лечат рак, пищевую аллергию, аутизм и любые другие хвори, поэтам и писателям дарят красочные сны и вдохновение».

Индра, глядя на текст, помрачнел.

— У нас за такое — смертная казнь сразу же на месте, отец не церемонится, — прошептал он остальным, отходя от прилавка.

— Сурово, — присвистнула с удивлением Июлия.

— А как с ними иначе? Дурман разного рода строжайше запрещен к употреблению без дозволения целителей, слишком