1. Познавать вообще что-нибудь – это значит полагать этому «чему-нибудь» границу, предел, т.е. ограничивать, определять (119).

2. Тайна слова в том и заключается, что оно – орудие общения с предметами и арена интимной и сознательной встречи с их внутренней жизнью. Это выводит нас далеко за пределы простой ноэмы слова (67). Ноэматическая форма понимания есть степень понимания в идее. Понимание в идее есть предел ноэматических пониманий предмета (82). Предположивши, что произносимое нами слово есть только ноэма, «то, что мыслится о» чем-нибудь, мы не выходим за пределы процессов мышления как таковых и их результатов (67); мы оставили пределы чистой ноэмы и перешли к идее (78); еще один шаг вперед, и – мы уже выходим за пределы символической семемы (64).

3. Реальная психическая жизнь повседневного субъекта не содержит в себе ни чистого ощущения, ни чистого мышления. Реальная психическая жизнь разыгрывается в промежутке между тем и другим, обыкновенно не касаясь этих крайних предметов (101).

4. «Субъект» и «объект» общаются и в пределе даже отождествляются между собою через не-субъективную и необъективную энергию сущности «объекта» (192). Подвыражением смысла или – в пределе – символом мы понимаем тождество смысла с его алогическими моментами (210); в чувстве фиксируются не только пределы растекания интеллигенции, но и сама растекаемость в этих пределах, т.е. отождествленность алогического становления интеллигенции с твердо оформленными, эйдетическими пределами этого растекания (120).

5. Здесь не только не фиксируется чего-нибудь запредельного в отношении к эйдосу, но отбрасывается и та значимость, которая принадлежит ему по его собственной смысловой структуре. Это – то, что мы называем схемой, или схематическим слоем эйдоса, – составляемость и составленность целого из частей, когда целое охватывает части при помощи идеи, выходящей за пределы значимости каждой части (124); если сущность будет оставаться неявляемой и запредельной, тогда не может проявиться и ее осмысливающее оформляющая деятельность (130).

1. Определение. Мы установили, что предметом слова может явиться только эйдос какой-нибудь сущности, что эйдос и сущее неразъединимы, что предмет в своем качестве предметности рождается только в момент меонального определения эйдоса (181); предметная сущность, как бы ее ни понимать, не может участвовать в слове как таковая целиком. Иначе бы предмет перестал быть предметом и перестал бы противостоять не-предмету; предметная сущность одною своею стороною непосредственно участвует в стихии слова, образуя ее и являясь в ней существенным моментом, другая же сторона остается вне слова, конструируя собою предмет, независимый от изменения его в слове и словах (68); энергема сущности есть сам предмет и сама предметность, и потому слово о предмете есть сам предмет (168 – 169). Схема есть предмет или вещь, рассмотренный с точки зрения взаимоотношения частей и целого (208); слово о предмете и о сущности есть сам предмет и сама сущность (168); умное имя предмета и есть сам предмет в аспекте понятности и явленности (169).

2. Существование предмета. Предмет существует сам по себе еще до того слова и имени, которое он приобретает в окружающей его жизни (69); внутренняя жизнь предметов (68); существенное знание его (т.е. предмета. – В.П.) сокровенных глубин (67).

3. Предмет и иное. В предмете тут совершенно ничего не нарушено и не утрачена ни одна черта. Предмет целиком, со всеми своими мельчайшими особенностями, перенесен в инобытие. В идее, кроме того, что она есть сама по себе иное предмета, т.е. нечто отличное от предмета, ровно ничего не содержится. Тут полное и абсолютное не единство и сходство, но тождество со своим инобытием (76). Как предмет есть сам по себе, таким он (в идее. – В.П.) повторяется целиком в субъекте, не расплываясь и не размениваясь (188); разные степени воплощения предмета в инобытии (77); инобытийно-конструируемый предмет (76). Нам необходимо точнейшим образом выяснить и природу логоса меона, так как, напр., сплошь текучий и меональный музыкальный предмет так или иначе все же конструируется в сознании и, след<овательно>, занимает то или другое место в системе логического сознания вообще; если это так, то необходимо и логосу меона дать определенную логическую квалификацию и локализацию (219).

4. Виды предмета и предметности. Перенесение на логос всей эйдетической реальности, а тем более вещной реальности факта, есть искажение подлинной реальности логоса и ведет к гипостазированию абстрактного, и цельный, живой, эйдетический предмет превращает в формальный, пустой и абстрактный предмет (135); диалектический предмет (153); неодушевленный предмет – слово (164); инобытийно-конструируемый предмет (76); действительный или мнимый предмет (206); сплошь текучий и меональный музыкальный предмет (219); живой предмет (162); мыслимый предмет (198); своеобразие символической предметности по сравнению с эйдетической (127); идеальная (картинно-изваянная, воззрительная) предметность; идеально-оптическая предметность (143); формальная предметность (197); чистая предметность (идея) (77).

5. Вúдение предмета (картина предмета). Феноменология есть эйдетическое вúдение предмета в его эйдосе (199). Феноменология рассматривает предмет не в логосе, а в эйдосе (200). Феноменология – там, где предмет осмысливается независимо от своих частичных проявлений, где смысл предмета – самотождественен во всех своих проявлениях… Она (т.е. феноменология. – В.П.) – всецело есть смысловая картина предмета, отказываясь от приведения этого предмета в систему на основании каких-нибудь принципов, лежащих вне этого предмета… Феноменология ставит только одну задачу – дать смысловую картину самого предмета, описывая его таким методом, как это делает сам предмет (199); слово как подлинная картина предмета (65); число в логосе не есть самостоятельный предмет узрения (139).

6. Общение с предметом и его понимание. Тайна слова заключается именно в общении с предметом и в общении с другими людьми (67); подлинное понимание через слово предмета (64); ясное и полное понимание предмета через слово (66). Понимание в идее есть предел ноэматических пониманий предмета (82). Одно и то же предметное содержание слова разные народы понимают по-разному, в сфере народа – по-разному понимают разные индивидуумы, в сфере индивидуума – понимание разнится по разным временным моментам и условиям. Сейчас я это слово произнес с гневом, другой раз – с лаской, третий раз я его просто незаметно пробормотал, в четвертый внес в него какой-нибудь особенный, подчеркнутый смысл, и т.д., и т.д. (74)

7. Предмет и