В действительности же происхождение Билтморской программы гораздо сложнее. Ее формулировки готовил Мейер Вейсгал, один из ближайших политических соратников Вейцмана; самого же Вейцмана нимало не беспокоила реакция англичан и арабов. В речи, с которой он выступил в декабре 1942 г., Вейцман заявил о своем полном согласии с Билтморской программой, призывающей «вдохнуть в сионизм новые силы на пути к цели». Текст программы был достаточно туманным и позволял самые разнообразные интерпретации. Для Вейцмана Билтморская программа не являлась непосредственным руководством к действию, поскольку, по сути дела, из нее могли следовать любые выводы. В принципе в ней были сформулированы максимальные требования. Бен-Гурион, со своей стороны, считал эту программу новой платформой сионистского движения. Но Билтмор вовсе не нанес Вейцману тяжелого удара. Вскоре после принятия этой программы Бен-Гурион попытался сместить Вейцмана с поста президента Всемирной сионистской организации, обвинив его в пробританской ориентации, но лидеры американских сионистов отвергли эти обвинения как безосновательные[807].

В Иерусалиме Бен-Гурион добился больших успехов в борьбе за собственную интерпретацию новой программы; здесь его коллеги оказались более податливыми. Билтморская программа была не только эмоциональной реакцией на потребность евреев в свободе и независимости, как отметил Иегуда Бауэр. Она также указывала возможный выход из хаоса, воцарившегося в рядах сионистов после начала войны. Несколько членов иерусалимского исполнительного комитета сомневались в ее реалистичности. Каплан считал Билтморе — кую программу просто лозунгом, а Шерток называл ее утопией. Но все сходились на том, что еврейский народ не должен молчать в то время, когда другие нации смело выдвигают свои требования. В нынешних обстоятельствах, без сомнения, лучше было попросить слишком много, чем слишком мало. Если вся Западная Палестина действительно сможет стать еврейским государством, это будет прекрасно; если же нет, всегда можно будет сформулировать новый вариант программы. Палестинские сионисты были согласны с Бен-Гурионом в том, что сионистский максимум теперь превратился в сионистский минимум и что если даже Билтмор — всего лишь политический лозунг, то этот лозунг, несомненно, актуален и силен.

Сионистский Комитет Действия одобрил Билтморскую программу на собрании 19 ноября 1942 г. двадцать одним голосом против трех (при трех воздержавшихся). В оппозиции оказались главным образом члены «Хашомер Хацаир» — на том основании, что страны Европы воспримут новую политику сионизма как освобождающую их от ответственности и что мандатное правительство в любом случае не предоставит реальной независимости йишуву. Это был веский аргумент, ибо если Англия не желала выполнять даже условия мандата, то казалось просто немыслимым, что она поможет сионистам создать еврейское государство. Кроме того, «Хашомер Хацаир» заявила, что Билтморская программа основана на том предположении, что никакого удовлетворительного решения «арабского вопроса» не существует, а с такой точкой зрения «Хашомер Хацаир» согласиться не могла, по-прежнему считая идею двухнационального государства реальной альтернативой конфликту. Но поскольку эта партия в то же время настаивала на том, что контроль над еврейской иммиграцией не должен зависеть от доброй воли арабов, и поскольку такой доброй воли просто не существовало, то предложение «Хашомер Хацаир», при всей его теоретической привлекательности, было лишь очередным упражнением в политическом красноречии.

Дебаты продолжались и после 1942 г., но в свете уничтожения европейского еврейства они становились все более и более беспочвенными. В Билтморе Вейцман подсчитал, что от рук немецких нацистов может погибнуть около 25 % центральноевропейских евреев[808]. В ноябре 1942 г. до Палестины дошли известия о том, что спорадические погромы уступили место систематическому физическому истреблению европейских евреев. В декабре того же года государственный департамент США подтвердил, что уже погибло два миллиона евреев, а еще пять миллионов находятся под угрозой уничтожения. Билтморская программа основывалась на предположении, что к концу войны появятся миллионы беженцев. После ноября 1942 г. стало ясно, что этих «миллионов беженцев» к концу войны уже не будет в живых.

«Но в то же время эмоциональная подоплека этого плана становилась все напряженнее. Уже не стоял вопрос о том, должен или не должен еврейский народ получить свой дом, свое государство… В момент, когда Билтморская программа утратила свою политико-дипломатическую ценность, сильнее зазвучали сами страстные призывы, на которых эта программа была основана»[809].

Как сторонники, так и противники Билтморской программы ошибались, считая ее важной поворотной точкой в истории сионизма. Ее положения так и не воплотились в жизнь, поскольку программа была основана на нереалистичных предпосылках. Не принесла она и особого вреда, вопреки опасениям критиков. Черчилль, например, вовсе не выказал возмущения требованиями, изложенными в этой программе. В апреле 1943 г. он писал секретарю министерства колоний, что всегда считал «Белую книгу» актом подрыва доверия и что большинство в военном кабинете никогда не согласились бы на практическое проведение такой политики. Арабы в любом случае ожидали от сионистов самого худшего и не нуждались в Билтморской программе для подтверждения своих подозрений. В конечном счете Билтмор оказался не политической программой, а символом, лозунгом, в котором отразилась радикализация сионистского движения под влиянием войны и огромных утрат, постигших еврейский народ. Он стал лишь предвестником острого послевоенного конфликта с британским правительством.

РАЗВИТИЕ АМЕРИКАНСКОГО СИОНИЗМА

Вскоре после Билтмора Бен-Гурион заметил в одной из своих речей в Иерусалиме, что если до недавних пор американское сионистское движение было сосредоточено на обеспечении финансовой поддержки Израиля, то за годы войны ситуация радикально изменилась. Обзор сионистской политики военного периода был бы крайне неполон, если бы мы ограничились только Лондоном и Иерусалимом, ибо с уничтожением еврейских общин в Европе американский сионизм превратился в важнейший фактор мирового сионистского движения. С ростом влияния США на международные дела Вашингтон превратился в главный центр мировой политики, а следовательно — и политики еврейской.

Как мы помним, американский сионизм пережил суровый кризис в конце 1920-х гг., и только с 1932 г. положение вновь стало улучшаться. Численность Американской сионистской организации возросла за период с 1932 по 1939 г. от 8400 до 43 000 членов. К концу войны она превысила отметку в 200 000 человек. Объемы финансовых средств, направлявшихся из Америки в Палестину «Объединенным еврейским призывом», возросли примерно в семь раз за период 1932–1939 гг.[810]. Доходы «Объединенного еврейского призыва» увеличились от 3,5 миллионов долларов в 1940 г. до 50 миллионов долларов в 1947 г. Критики сионизма всегда приписывали американским сионистам владение неограниченными финансовыми ресурсами, ссылаясь при этом на связи их с Уолл-стрит. Но если бы это было правдой, то сионисты гораздо быстрее и легче добились бы своих целей. В действительности же мультимиллионеры даже слышать не желали о Палестине. Общественное мнение также было