начале 1941 года в Мраморном море затонуло судно «Сальвадор», при этом погибло двести человек. Трагический случай произошел с кораблем «Штрума», который в октябре 1941 года покинул черноморский порт Констанца и в декабре достиг Стамбула. Но так как британские власти объявили, что 769 пассажирам не разрешается высадиться в Палестине, турецкое правительство решило отправить корабль назад. В Черном море оно было торпедировано и затонуло со всеми пассажирами. Удалось спастись лишь одному или двум из них. Противодействие мандатных властей иммиграции было таково, что, когда в 1944 году закончился промежуточный период, установленный «Белой книгой», было использовано всего две трети разрешений на въезд из тех 75 000, в которых прежде было отказано. Все предложения еврейской вооруженной помощи полностью игнорировались. Когда вскоре после начала войны 136 000 представителей еврейской молодежи предложили свои услуги английским военным властям, к этому отнеслись с полным равнодушием. С другой стороны, репрессии не обошли стороной и «Хагану». В конце 1943 года было арестовано сорок три человека из ее руководящего состава, среди них и Моше Даян. Все они были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. В сельскохозяйственных поселениях проводились обыски и аресты, в том числе и в детской деревне Бен-Шемен. Все найденное оружие было конфисковано, несмотря на протесты людей, нуждающихся в самозащите. Хотя и с перерывами, обыски и аресты продолжались на протяжении всей войны. В июле 1943 года Сахаров, бывший охранником Вейцмана, получил семилетний срок заключения за незаконное владение двумя винтовочными патронами. В ноябре этого же года житель киббуца Рамат-Хаковеш был убит во время обыска.

Мандатное правительство заявляло, что опасно разрешать въезд иммигрантам из оккупированной нацистами Европы, так как не было гарантии, что среди них не окажется шпионов и диверсантов. Между прочим, тот же аргумент использовали в Соединенных Штатах для ограничения въезда еврейских беженцев[781]. Обыски и аресты в еврейских поселениях оправдывали тем, что Еврейское Агентство требовало для себя полномочий независимого правительства, открыто игнорируя таким образом законные власти. Подобный аргумент невозможно было опровергнуть до тех пор, пока желание еврейской общины защитить себя в случае вторжения германских войск не было бы признано законным. По словам английского историка, мандатное правительство с тупым упрямством превращало в своих врагов людей, у которых не было другой цели, кроме спасения беженцев[782]. Это негодование, которое постепенно превращалось в ненависть, редко выражалось открыто до тех пор, пока война находилась в своей критической фазе, но оно создавало предпосылки для антибританского террора в последние годы войны.

СИОНИЗМ В ПЕРИОД ВОЙНЫ

Предметом данной монографии является история сионистского движения, а не история Палестины. Но дальнейшие изменения в Палестине произошли благодаря деятельности сионистских лидеров. Вейцман, который был вновь избран президентом, руководил движением из Лондона и вместе с профессором Бродецким возглавлял политический департамент. Давид Бен-Гурион был главой иерусалимского филиала Еврейского Агентства и разделял в его политическом департаменте обязанности с Моше Шертоком. Исаак Груенбаум руководил трудовым департаментом, Рабби Фишман — департаментом ремесленников и мелких торговцев, а Эмиль Шморак — отделом коммерции и промышленности. Усишкин и Раппин, которые оба умерли во время войны, являлись консультантами иерусалимского исполнительного комитета. Липский и присоединившийся к нему позднее Наум Гольдман представляли Еврейское Агентство в Америке и также входили в местный исполнительный комитет в качестве консультантов. В Еврейском Агентстве было также четыре представителя несионистских организаций (Сенатор, Хекстр, Карпф и Роуз Джекобс), но трое из них жили в Нью-Йорке и никогда не играли ведущей роли в политике военного времени.

В 1939 году конгрессом сионистов был избран Генеральный Совет из семидесяти двух членов, двадцать из которых умерли или погибли во время войны. Этот Совет собрался в первый и единственный раз на следующий день после окончания конгресса, 25 августа 1939 года. На нем был избран («с целью выполнения особых и срочных задач») внутренний совет из двадцати восьми человек, не считая председателя Генерального Совета и двух представителей «Ва’ад Леуми» (Бен Цеви и Э. Берлин) — центральной организации палестинских евреев. Тринадцать членов совета принадлежали к «Мапаи», одиннадцать — к центристам, а остальные были членами более мелких партий. Совет собирался во время войны более пятидесяти раз и вместе с исполнительным комитетом стал главной организацией движения. На нем обсуждались все важные политические вопросы, распределялись обязанности, проводилась различная организационная работа и утверждался бюджет Еврейского Агентства. Следует заметить, что за период войны бюджет Агентства вырос почти десятикратно — с 720 тысяч фунтов стерлингов в 1939–1940 гг. до шести с половиной миллионов в 1945–1946 гг. Двумя основными статьями расходов были иммиграция и затраты на обустройство сельскохозяйственных поселений, которые составляли 53 %. На долю политического департамента приходилось всего 20 %, и это несмотря на то, что сюда включалось обеспечение таких особых целей, как военные расходы[783].

С началом войны центр активности движения переместился из Лондона в Иерусалим. В декабре 1939 года Черчилль сказал Вейцману, что он согласен с его мнением о том, что после войны должно быть построено еврейское государство с численностью в три или четыре миллиона жителей[784]. Но Вейцман не питал особых иллюзий: пока война находилась в начальной стадии, ни британское правительство, ни общественное мнение не были готовы возобновлять переговоры о будущем Палестины или рассматривать какие-либо другие вопросы[785].

Связь между Нью-Йорком, Лондоном и Иерусалимом была трудной и опасной, но сионистские лидеры продолжали путешествовать между этими основными центрами. Вейцман посетил Америку в 1940 году, а затем в марте 1942 и пробыл там более года. Оба раза он встречался с президентом Рузвельтом. В 1940 году Бен-Гурион отправился в Лондон, а затем в Америку, где остался до начала лета 1941 года. Он также провел почти весь 1942 год в Соединенных Штатах. Отношения между членами исполнительного комитета становились все напряженнее, это нельзя было объяснить лишь трудностями связи. Вейцман неоднократно жаловался, что Бен-Гурион скрывает от него информацию о своих важных политических шагах и о том, что происходит в Палестине. Бен-Гурион не менее жестко критиковал стиль работы президента мирового движения. Вейцман не принадлежал к числу поклонников Бен-Гуриона и никогда никому не доверял своих секретов, за исключением ближайших коллег в Лондоне. Симптоматичен тот факт, что впервые имя лидера палестинских рабочих появилось у Вейцмана к концу его автобиографической книги в связи с тем, что на конгрессе 1946 года Бен-Гурион потребовал его отставки. Вейцман часто бывал не в духе, у него постоянно менялось настроение, лихорадочная деятельность сменялась периодами глубокой депрессии. Он тяжело переживал гибель своего старшего сына, служившего в ВВС Великобритании, и общаться с