4 – Моя последняя воля: ОБЯЗАТЕЛЬНО расскажите Байрону Крайтону о том, что он является биологическим отцом моего ребёнка, и Береку расскажите, кто его отец. Пусть Байрон знает о том, что Берек всегда любил его, даже не зная его. 

Огрызка карандаша едва хватило на то, чтобы нацарапать этот текст в трёх экземплярах. Иначе бы я написала о том, как сильно люблю свою семью и прочие очень сентиментальные, и очень важные слова, но, имея выбор между двумя важными вещами – долгом и чувствами – я выбрала долг. Мир должен узнать об убийцах прежде, чем они снова попробуют отнять у кого-нибудь жизнь. И пусть я написала слишком мало, всё же для следователя Пайк этой информации будет более чем достаточно, чтобы растрясти этот дуб лжи на все его жёлуди.

Только бы этим делом занялась именно Пейтон Пайк, а не какой-нибудь пассивный коп! В противном случае, последние часы моей жизни рискуют быть прожитыми зря…

У меня в руках оставался совсем миниатюрный огрызок карандаша. Я могла бы попробовать дописать пару слов любви, но, подумав, решила дописать своё имя, в страхе перед тем, что моё тело по какой-то причине, например по причине времени или вмешательства диких животных, в итоге будет сложно опознать. Подписать удалось только одну из трёх записок: “Холт Тере”, – это всё, на что хватило мягкого грифеля.

Одну записку я положила на дно сумки, вторую сунула во внутренний карман пальто, а третью, с подписью, я спрятала в ботинке на случай, если Ричард, как истинный маньяк, вдруг решит вернуться на место совершенного им преступления, чтобы проверить, насколько хорошо он проделал свою работу, и помимо того окажется извращенцем, отчего решит стащить с моего хладного трупа дорогостоящее пальто – последний подарок Астрид мне.

После проделанных комбинаций с посмертными записками, ещё несколько минут погипнотизировав свой ботинок – а вдруг он стащит с меня и обувь тоже? в конце концов, он является убийцей, а это гораздо хуже, чем ограбление трупа! – я вытащила записку из ботинка и запихала её за пояс сзади своих джинс так, чтобы она закрепилась под тугой резинкой трусов. Пусть мне и суждено умереть от рук этих подонков, но они за это ответят! Ответят за каждую отнятую их руками жизнь!

***

Мысль о том, что Ричард может вернуться, прежде не посещающая меня, теперь ошеломляла мой изможденный за прошедшие сутки разум: каждое дуновение ветра, каждая птичья трель казались мне предвестниками возвращения убийцы. Наверное поэтому, когда приблизительно спустя полчаса после моих махинаций с записками я услышала звуки, походящие на человеческие шаги, я, вскочив на ноги, нашла в себе силы лишь на то, чтобы выбежать в центр ямы и замереть, словно вспугнутая лань. Шаги походили на человеческие и звучали достаточно далеко, и именно из-за дальнего расстояния я не могла наверняка определить их происхождение. Однако, прислушиваясь, с каждой секундой я убеждалась в том, что они неумолимо подбираются всё ближе…

К тому времени, как я поняла, что шагов слишком много, и услышала мужские голоса, я уже была слишком сильно напугана вариантом возвращения Ричарда, отчего в момент, когда захотела и должна была выдать своё местоположение призывным криком о помощи, не смогла раскрыть рот из-за внезапно парализовавшего меня изнутри оцепенения. Хруст же ветвей продолжал уверенно нарастать, и я вдруг начала слышать, как чей-то тяжёлый вес перемещается по лесу в режиме бега – кто-то бежал прямо на меня!!!

Как же сильно я хотела кричать!!! Но я буквально окаменела – я даже ущипнуть себя не могла, чтобы заставить хотя бы свои веки моргнуть!!!

Я так сильно боялась увидеть того, кто бежит на меня, боялась того, что он пробежит мимо, боялась вообще всего и любого исхода, что едва не потеряла сознание, когда увидела на краю обрыва резко остановившийся, крупный мужской силуэт, в котором уже в следующую секунду я узнала… Байрона…

Прежде чем я что-либо успела осознать, он, не задумываясь о высоте, спрыгнул вниз и, совершив перекат, благодаря которому и благодаря мягкому лиственному ковру не повредил себе ноги, он в мгновение ока оказался напротив меня, словно был внезапной вспышкой молнии. Набросившись прямо на меня, словно лев на лёгкую добычу, обняв меня за плечи, он не устоял на ногах и в итоге завалил меня на спину. Перед тем, как под его напором упасть назад, я успела только единожды моргнуть, только запечатлеть его огромные зелёные глаза, наполненные не меньшим испугом, чем тот, который плескался в моих.

Не знаю, кто из нас разрыдался первым, но наше общее рыдание было ужасным и одновременно исцеляющим… Срывающимся на хрип шёпотом я, вжимаясь в его грудную клетку, начала хрипеть:

– Она убьёт Берека! Она убьёт его, потому что я выжила! Его нужно спасти! Не дай им добраться до сына!

– Всё будет хорошо! С тобой и нашим сыном всё будет хорошо! – вздрагивая в борьбе со слезами, внезапно произнёс прямо мне на ухо он, и от его ответа я замерла.

Он уже знает о том, что Берек не только мой, что он наш сын…

Что произошло?.. Как он узнал?.. Как он нашёл меня?!..

Глава 61.

Пейтон Пайк.

10 октября – 11:30.

Первые полминуты я всерьёз считала, что мы опоздали и что Крайтон прижимает к своей груди безжизненный труп Терезы. Когда же я увидела шевеление её рук, я едва удержалась от обеспокоенного вскрика, сразу же поверив в то, что Холт всё ещё жива, но серьёзно ранена. Поэтому когда она встала на обе ноги и, глядя на меня со дна ямы, сквозь рыдания сообщила, что с ней всё в порядке, я уже практически не верила своим глазам. Из-за того, что Крайтон отказывался выпускать её из своих объятий, со стороны создавалось впечатление, будто он управляет ею, словно марионеткой, что выглядело немного жутко: будто он устроил для нас кукольный театр, желая доказать всему миру, что его умершая возлюбленная всё ещё жива. Поспешно обернувшись, я послала одного из лейтенантов в машину за водой, после чего начала по рации связываться с остальной командой, предупреждая о необходимости неотложной медицинской помощи и альпинистского снаряжения, без которого нам этих двоих было не вытащить – по такому обрыву можно было запросто сорваться вниз, но только не подняться вверх. Как только лейтенант притащил мне поллитровую бутылку негазированной воды, я бросила её к ногам Терезы, и за минуту она